Двадцатитрехлетний выпускник Шанхайской театральной академии Тонжуб Церинг в качестве дипломной работы поставил у себя дома, в Лхасе (столица Тибетского автономного района), "Гамлета" и сыграл в спектакле главную роль. Вы можете посмотреть на фото и четко увидеть на них, кроме датского принца, Розенкранца и Гильденстерна, Офелию и всех прочих, пишет обозреватель РИА Новости.
Почему об этом пишет главная китайская газета "Жэньминь жибао", понятно. Кстати, никто не говорит, что постановка — шедевр или даже очень хороша. Просто для китайского общества, во-первых, очень интересно все, что происходит на Тибете, в Синьцзяне и во Внутренней Монголии, тамошние особые и экзотические культуры попросту модны, и люди из указанных регионов неплохо зарабатывают в шоу-бизнесе, не говоря о ресторанах, по всей стране.
Во-вторых, освоение шедевров мировой культуры вообще чрезвычайно престижно в Китае. Классическая музыка и вполне европейские симфонические оркестры, для которых давно пишут и местные композиторы, а также западная опера (очень хорош соответствующий театр в Гонконге) — это норма и знак цивилизованности. Так же, как литературная классика, которая давно и неоднократно переведена и преподается в школах.
Но вот тут начинается специфика. Что делает иностранную классику неожиданно важной и "горячей" не то что для жителя Шанхая, а вот еще и для тибетцев? И мы обнаруживаем, что "Гамлет" — абсолютно тибетская история. И немножко непальская: в начале века был там некий принц, расстрелявший всю королевскую семью.
Давайте честно признаем, что классика для одной культуры может вызывать в другой культуре попросту ужас и ярость. Пример — советские черно-белые фильмы, которые были невыносимы для японцев: масса иностранного вида персонажей, которые орут друг на друга возбужденными голосами, что-то непонятное доказывая. Самурай и вообще приличный человек не орет, он если говорит, то тихо и вежливо.
Так же непереводим, к примеру, "Евгений Онегин". Изящную легкость языка еще можно как-то передать, но смысл происходящего — другое дело. Грустная эпитафия поколению, родившемуся вслед за поколением героев 1812 года, — кто это поймет?
А вот Лев Толстой оказался культовой фигурой по всей Азии. Прежде всего благодаря "Войне и миру" — из-за того, как он понимал мотивы, руководившие Кутузовым. Давать событиям развиваться естественным ходом, стараясь не мешать добру, но аккуратно тормозить зло… да это же чистый буддизм, вдобавок и даосизм с его "методом недеяния". Настоящий-то Кутузов, видимо, действовал с простой логикой: продолжал отступление, начатое непопулярным у солдат командующим с нерусской фамилией Барклай-де-Толли. Продолжал потому, что еще до войны решено было, что это лучший способ изнурить и поставить в сложное положение более сильного агрессора… Но Азия все поняла по-своему.
Можно долго спорить, кем на самом деле был Шекспир. Но в любом случае у него есть несколько пьес, где не докопаешься, что этот человек считал добром и злом. Он скорее анализировал явно трагические и неоднозначные ситуации и оставлял постановщику или публике решить, что же это было.
Девятнадцатый век полюбил Гамлета как затравленного злодеями невротического романтика, пришельца из прекрасного будущего. Двадцатый век — это когда и Лоуренс Оливье, и Владимир Высоцкий играли Гамлета, постоянно держащего оружие: это не невротик, а воин и борец. Более того, в постановке с Высоцким на Таганке было как-то очень ясно, что это претендент на трон, ряды молчаливых сторонников которого с каждой сценой растут, но в итоге он побежден злодейским режимом и косным обществом.
В нашу эпоху появляются сомнения насчет того, кого описывал Шекспир: героя или злодея. История ведь чисто политическая и детективная, что много говорит о самом Шекспире, абсолютно политическом животном высокого полета. Принц довел свою страну до развала госуправления и вторжения иностранной армии — кто подставил Данию? А убийства, которые совершил этот романтик, опираясь на потустороннюю и непроверенную информацию, это хорошо?
Но вернемся на Тибет с его специфической версией буддизма. Для начала стоит отметить, что от Средневековья этот народ отделяет всего три поколения. Когда в 1949 году новые власти новой республики начали разбираться с завоеванным ими государством, выяснилось, что Тибет — особая его часть, которая живет по нормам и законам приблизительно X века (когда, видимо, жил и настоящий принц Гамлет), включая рабство, нищету и так далее. То есть такой Шекспир тибетцам несколько ближе, чем многим другим.
В самом деле: быть или не быть? Соскользнуть дальше в круге перерождений, а то и прорваться в нирвану, хорошо понимая, что есть риск неудачи, потому что приснятся всяческие сны из нехорошей кармы? А тогда — зависнуть в недеянии? А кстати, что вообще такое "быть"?
Добавить к этой истории можно следующее: мир спасет красота, то есть культура, попытки одних цивилизаций найти в наследии других что-то родное и понятное. Процесс этот никакому управлению не поддается. Тем более приятно, когда оказывается, что шедевр одной культуры вдруг оказывается шедевром и для другой — не важно, по какой причине.
