Природные заповедники имеют важное значение не только для окружающей среды, но и для всего человечества. В Кыргызстане для сохранения природы в естественном виде создано 10 государственных заповедников. Один из них — Нарынский, площадь которого составляет более 100 тысяч гектаров.
Корреспондент Sputnik Кыргызстан побеседовал с заместителем директора заповедника по научным делам Жолдошбеком Кырбашевым. Он рассказал о проводящихся в заповеднике мероприятиях, занесенных в Красную книгу животных и планах.
— Как вы стали работать в заповеднике?
— Я с детства был близок к природе, в том числе к диким животным. В детстве мечтал дрессировать животных в цирке. Но из-за того, что не было учебных заведений в этой сфере, поступил на факультет природопользования Иссык-Кульского государственного университета имени Касыма Тыныстанова. После его окончания стал работать научным сотрудником в Нарынском государственном заповеднике.
— В чем заключается ваша работа?
— Природные заповедники считаются учреждениями по охране и научному исследованию природы. Пострадавшие участки берутся под охрану, восстанавливаются и приводятся в первоначальное состояние. На территории заповедника берутся под наблюдение естественные явления, происходящие в дикой природе, и проводятся неотложные работы. В то же время мы занимаемся распространением экологических знаний: читаем лекции в вузах, посещаем школы. Студенты университетов, колледжей проходят у нас практику. Также мы поддерживаем тесную связь с Институтом биологии Академии наук, вместе составляем рабочие планы.
— В чем отличие заповедника, в котором вы работаете, от других охраняемых территорий республики?
— В нашей стране существует десять заповедников. Два из них — Каратал-Жапырыкский и Нарынский — расположены в Нарынской области. Каждый создан под определенные цели и имеет свои особенности. Каратал-Жапырыкский заповедник проводит работы, связанные с Чатыр-Кулем и Сон-Кулем.
Многие думают, что заповедник — это территория, огороженная проволокой. Но это не так, это открытое место, где сохраняется дикая природа в естественных природных условиях. Заповедник подразделяется на лесные массивы Кара-Таш, Кашка-Суу и 17 разъездов. Зоны считаются внутренними, буферными, контролируемыми — работы проводятся в трех режимах. У каждой зоны свои особенности. Например, если во внутренней зоне запрещаются все хозяйственные работы, то контролируемую зону можно использовать как пастбище, но там нельзя охотиться и собирать растения.
В заповеднике работает 31 человек. Основной проблемой является то, что были сокращены штаты научных сотрудников и теперь их не хватает. Например, одно из основных направлений в работе заповедника — экологическое образование. Но у нас сейчас нет такого специалиста.
— Какой работой вы занимаетесь в последнее время?
— Основная часть нашей деятельности — мониторинг животных с помощью фото- и видеоловушек. Раньше при наблюдении за фауной не было таких возможностей, как сейчас. Мы собирали информацию о среде обитания в определенные времена года, следя за животными вживую. Теперь с помощью новых технологий получаем очень точную информацию. Стараемся устанавливать видео- и фотокапканы на всей территории заповедника.
— Попадают ли охотники в видео- и фотоловушки?
— Фото- и видеоконтроль стал препятствием для браконьеров. Люди уже знают, что вся территория заповедника контролируется. К тому же за незаконную охоту увеличились размеры штрафов. Заповедник расположен далеко от населенных пунктов, транспорт не ходит, поэтому можно сказать, что браконьерства нет. Работаем в основном верхом на лошадях. Еще не было случая, чтобы в фотоловушки попали охотники.
— Как население относится к заповеднику?
— Олени, дикие архары и козлы по своей природе миграционные животные. Поэтому бывает, что они выходят за пределы заповедника. Увидевшие их люди начинают кричать и пугать животных. Так поступать нельзя. В целом у нас плохое отношение к природе. Отдыхающие в парках оставляют много мусора. Это неуважение не только к природе, но и в первую очередь к себе.
— Мы знаем, что для получения опыта вы ездили за границу и сотрудничали с зарубежными организациями. На что обратили внимание в этих поездках?
— С 2016 года мы сотрудничаем с французской экологической организацией "Пантера". По их словам, мы соответствуем названию природного заповедника. Как я отмечал ранее, в некоторых частях заповедника разрешено пасти скот. Французы спрашивали, сколько скотоводы платят за выпас. Они были готовы найти доноров для выплаты этих денег, чтобы сохранить места в первозданном виде. Приехавшие из-за границы волонтеры ходят с нами в научные экспедиции и устанавливают привезенные ими видеоловушки. За границей сразу видна культура волонтерства. Тысячи граждан, студентов, включая людей пенсионного возраста, приходят помогать паркам. Они не только убирают мусор, но и показывают остальным образец поведения. Мы сейчас тоже работаем над развитием волонтерства в Кыргызстане.
— Сколько видов животных в вашем заповеднике?
— Установлено, что здесь можно встретить 26 видов млекопитающих, 104 вида пернатых, один вид земноводных и четыре вида пресмыкающихся. Ежегодно осенью и весной проводится специальный учет, его итоги заносятся в национальную информационную базу диких животных. К занесенным в Красную книгу относятся олени, архар-кулжа, лесная рысь, куница, дикая кошка и другие. Из пернатых — беркут, сокол балобан, снежный гриф, бородач-ягнятник. Кроме того, около двадцати медведей и более пятнадцати снежных барсов.
— В последнее время много говорят об уменьшении числа барсов…
— Да, это одна из очень тревожных проблем. Если сравнить прошлую и нынешнюю информацию, то видно уменьшение их количества. По Кыргызстану зафиксировано всего 300-350 особей. Мы для их сохранения работаем изо всех сил. Стабильное сохранение территории заповедника создает хорошие условия для того, чтобы барсы не исчезли.
— В прошлые годы несколько депутатов Жогорку Кенеша разработали законопроект о запрете незаконной охоты. К сожалению, большинство нардепов не поддержали его. Что вы думаете об этом?
— Как сотрудник природного заповедника, я конечно же против незаконной охоты. После того как законопроект не прошел, стал думать, что у власть имущих есть бизнес по организации охоты для иностранцев. Было бы хорошо на определенный срок, к примеру на пять лет, запретить охоту. Пандемия все хорошо показала: из-за того что не приезжали заграничные охотники, стало намного больше парнокопытных животных. Нам лучше развивать обычный туризм, ведь много тех, кто готов платить за то, чтобы просто увидеть снежных барсов.
— А реально ли превратить заповедник в туристическую зону?
— Нет. Я против этого. Закон об особо охраняемых природных территориях этого не позволит. Согласно документу, в заповедник нельзя пускать людей. Разрешается лишь организовывать научные мероприятия совместно с волонтерами. Для туристических целей подойдут соседствующие с заповедниками природные парки.
— Не опасно ли ежедневно находиться рядом с дикими хищными животными?
Человек, оказывается, умеет только использовать готовое. До работы с медведями я их не боялся. Потом с целью изучения рациона медведей стал собирать их экскременты. Однажды я увидел экскременты медведя возле палатки, где спал. Помню, как испугался, поняв, что медведь находился совсем рядом со мной. Медведи не опасны, если к ним не цепляться.
— Расскажите, какие планы у вашего заповедника?
— Я надеюсь, что наша работа не ограничится только спутниковыми ошейниками и видеоконтролем, ведь другие страны переходят на генетику. Нам тоже нужно научную работу поднимать на более высокий уровень. Кроме того, мы работаем над увеличением интереса молодежи к профессиям в сфере природы. Радует, что хоть и немного, но есть интересующиеся. Также мы поставили цель отправлять больше сотрудников в другие страны для обмена опытом. В рамках соглашения с французами пригласили преподавателей-биологов и зоологов для обучения сотрудников. Однако пандемия нам помешала. Если жизнь наладится, есть надежда, что постепенно все запланированное начнет реализовываться.
