О миссии Хантсмана в Москве нельзя сказать ничего особенно плохого, как ничего особенно хорошего. "Служил ты недолго, но честно на благо родимой земли", но русским это довольно безразлично, пишет обозреватель РИА Новости.
Хотя по нынешним временам отсутствие новостей, исходящих из американского посольства, уже хорошая новость. Ибо хороших новостей (и похоже, это надолго) ждать не приходится, а новости иного сорта означают две вещи. Или посол, выполняя волю своего правительства, идет на прямое обострение. Или даже особой злой воли пославшего его правительства тут нет, но просто посол непроходимо глуп и порет отсебятину, создавая проблемы на ровном месте.
Посол Джон Теффт, никак не замеченный в симпатиях к России, был в то же время опытным карьерным дипломатом, усвоившим завет князя Талейрана, обращенный к молодым сотрудникам: "Главное, господа, поменьше усердия". Теффт явно понимал, что отношения его страны с Россией испорчены всерьез и надолго, сделать тут вряд ли что можно, и поэтому исповедовал тактику бесстрастия и неделания.
Тем более что охотников поражать Русь на карте указательным перстом в Вашингтоне к тому времени развелось столько, что посол вряд ли и мог бы что-нибудь добавить (если бы даже и захотел) к такой могучей свистопляске. CNN и конгресс все равно не переорешь — так стоит ли и пытаться.
Хантсман, не будучи таким старым и опытным, как Теффт, пришел, похоже, к такому же выводу. Он поначалу даже и намеревался проводить активную дипломатию, но полный раздрай в Вашингтоне ему в том препятствовал. Трудно вести хоть какую-то политику, когда наверху все переругались, в товарищах согласья нет и на всякое "брито" кричат "стрижено", и наоборот.
Поэтому Теффт просто досиживал до пенсии; более же молодой и амбициозный Хантсман решил удалиться от вашингтонских интриг и вернуться в родной штат Юта, где он уже был любимым в народе губернатором.
Сейчас заокеанские инсайдеры называют две возможные кандидатуры. Во-первых, спецпредставитель США по КНДР Стивен Бигэн, который к тому же занимал пост вице-президента работавшей в России компании Ford, так что он имеет о нашей стране хотя бы минимальное представление. В общем-то этого мало, но хоть что-то — и в любом случае, кандидатура не пугающая.
Этого нельзя сказать о другом возможном соискателе, нынешнем после США в Берлине Ричарде Гренелле. То, что Гренелл — содомит и ходит на все протокольные мероприятия со своим письмоводителем, с которым открыто сожительствует, — это еще полбеды, хотя установлению доверительных отношений с Россией, закосневшей в некоторых представлениях, это может недостаточно способствовать.
Но более огорчительно то, что Гренелл — содомит не только в хорошем, но и в плохом смысле. По своей манере смело и нелицеприятно вести дела со страной пребывания он может быть сравнен с советскими послами, происходящими из разжалованных секретарей обкома, отправленных в почетную ссылку в какую-нибудь малозначащую страну — где опальный обкомыч проявлял всю свою дремучую начальственную дурь. Благодаря своей манере строго указывать немцам, как себя вести, он добился того, что посольство США в Берлине оказалось в изоляции, а видные партийные деятели ФРГ обращаются к нему с напутствиями "Ехай, ехай на <родину>!", то есть призывают взять паспорта.
Возможно, правда, при нынешнем реальном статусе чрезвычайного и полномочного посла — хотя бы и великой державы — даже такой выдающийся дипломат, как Гренелл, ничего не добьется. Ибо значимость посольской дипломатии чрезвычайно съежилась, причем во всем мире. Беспрестанные съезды, встречи, конгрессы на высшем и среднем уровне настолько задвинули послов куда-то на задворки международных отношений, что теперь от чрезвычайного и полномочного почти ничего не зависит и можно назначать послом кого угодно.
В странах с традиционно сильной дипломатической кастой это не столь заметно, но США в этом смысле чужды замшелой кастовости. Так что был Макфол, был Хантсман, будут и другие.
