Адвокат Жанара Аскар кызы берется за самые тяжелые, щепетильные и болезненные дела. Например, защищает права потерпевших в преступлениях, совершенных на религиозной почве. Опытный юрист рассказала об изнанке своей непростой работы.
— Расскажите о вашем первом деле.
— Это было особо тяжкое преступление. Несколько человек пробрались в дом и вырезали всю семью — мужа, жену и сына. Преступники хотели обогатиться, но больших денег в доме не нашли.
Я защищала права этих четырех убийц — подростков из малообеспеченных семей. В разговорах мы провели долгие часы. Их родители были обычными трудягами, которые едва-едва сводили концы с концами.
Они решили ограбить дом зажиточных соседей. Преступники знали, что сын этой семейной пары на совершеннолетие получил автомобиль, и решили, что у них много денег. Подростки пробрались в дом в масках, но потерпевшие проснулись и оказали сопротивление. С одного из нападавших слетела маска. От страха, что их узнали, подсудимые просто зарубили всю семью.
— Было ли вам их жалко? С одной стороны, они убили невинных, а с другой — как можно ненавидеть несчастных детей?
— Конечно, преступление должно быть наказуемо, но нельзя ставить на человеке крест как на личности. Эти дети были разными: один из них, главарь группы, жалел лишь о том, что его поймали. Остальные трое раскаивались в содеянном.
Больше всех мне запомнился один из этих мальчиков. Он полностью осознал, что совершил, и горько рыдал на суде. Этот подросток твердил, что не должен жить. Он даже пытался покончить с собой.
На процессе родственники потерпевших просили помиловать его. Этому парню дали 25 лет, еще двоим — пожизненный срок. Я до сих пор поддерживаю связь с его семьей. Он сейчас в тюрьме, но женился на девушке, у него даже появился ребенок. Через год его освободят.
— Сейчас вы занимаетесь самыми щепетильными делами — там, где есть религиозная подоплека. Об этом не принято громко говорить…
— На самом деле о таких вещах говорить нужно. Власти должны работать с населением и объяснять, что в Кыргызстане проживают люди разных вероисповеданий и надо относиться ко всем с уважением.
Парни, которых привлекли к ответственности, потом плакали и раскаивались в содеянном. Они не знали, что вырыть тело и перенести его куда-то — это преступление. "Мы бы никогда на это не пошли!" — говорили они следователям.
Я вам расскажу об одном случае, который произошел в Нарынской области. В одно из сел приехали волонтеры благотворительной организации. Они хотели вручить подарки детям, все это было согласовано с сельской управой, директором школы.
На торжественной линейке ученикам вручали подарки, но тут в школу ворвались несколько человек — последователи радикального течения ислама. Я бы их даже не назвала мусульманами.
Они узнали, что организатор благотворительного мероприятия исповедует протестантизм, избили волонтеров, директора школы, представителя айыл окмоту. Отобрав подарки у детей, эти люди развели костер и сожгли игрушки и сладости.
Радикалы планировали сжечь и волонтеров, но женщины-учителя встали у них на пути, и потерпевшим чудом удалось спастись.
Местная милиция отказалась возбуждать уголовное дело, и волонтеры обратились за помощью ко мне. Я написала заявление в УВД Нарынской области. Сразу скажу, что милиционеры проявили себя с лучшей стороны. Они привезли подозреваемых в отделение. В тот же день туда подтянулись жители села, вооружившись камнями и бутылками с зажигательной смесью. Они пригрозили, что сожгут здание, если задержанных не выпустят.
Он нашел такие правильные слова, что люди разошлись мирно. Сельчане поняли и приняли одну простую вещь: если ты совершил преступление, то за ним последует наказание.
Я скажу так: любой конфликт на религиозной почве — это упущение властей. Такие действия не бывают спонтанными. Значит, чиновники что-то упустили, не смогли донести до населения важность исполнения законов.
— Видимо, люди путают некоторые религиозные течения с сектами.
— Закон сам дает определение секте — это организация, которая считает себя уникальной, обособленной, избранной и не принимает другие вероисповедания. Государство посредством судов решает, какие течения необходимо запретить.
Негативное отношение идет от недостатка знаний о религиях, в том числе и своей. Еще в советские годы приверженцы течений разных религий — мусульмане, православные, протестанты, баптисты, последователи тенгрианства — мирно соседствовали.
Не секрет, что отдельные религиозные лидеры зачастую не имеют должного образования и доносят населению неправильную информацию. Я хотела бы призвать наших граждан быть объективными, думать своей головой и не поддаваться влиянию радикально настроенных личностей. Мы должны вместе радеть о будущем Кыргызстана.
— Приходилось ли вам отказываться защищать чьи-то интересы?
Мне не хотелось потворствовать преступлению, это противоречило моим принципам. Я отказала ему в помощи.
Второй случай запомнился надолго. Семеро отпрысков состоятельных родителей не могли поделить наследство. Умершие оставили каждому по квартире. Проблема в том, что недвижимость была разной по размеру.
Женщина, которая получила самую маленькую квартиру, подала в суд на старшую сестру, раскрыв ее тайны. Оказалось, что у каждого из семерых были проблемы с законом.
В итоге все они попали за решетку. Некоторые квартиры были конфискованы. Абсурдная ситуация! Сначала я защищала одну из сестер: у меня теплилась надежда, что они помирятся. Когда женщина решила биться до конца, мне пришлось отказаться от дела. Я твердо убеждена, что все семейные дела должны решаться мирным путем.
— Каким делом вы гордитесь больше всего?
— Я защищала одного дедушку из Джалал-Абадской области. У него за плечами было четыре судимости за наркотики. Однако на старости лет он переосмыслил многое и мирно доживал свой век.
Не секрет, что иногда сотрудники правоохранительных органов сами фабрикуют дела, чтобы увеличить раскрываемость. Дедушке подкинули несколько граммов наркотиков и привлекли к ответственности.
Тогда я была государственным адвокатом. Изучила дело, и стало понятно, что моего подзащитного подставили. Я стала собирать доказательства, провела расследование. Оказалось, что один из понятых в тот момент никак не мог присутствовать при задержании — он находился в другом городе! Вскрылись и другие факты.
Я выявила много нарушений в следствии и пошла к прокурору Ибраеву — очень справедливому человеку. Выложив все, попросила отпустить задержанного под подписку о невыезде. Прокурор тогда задал мне вопрос: "Тебе за один процесс платят 500 сомов. Чтобы расследовать это дело, ты потратила намного больше. Почему?".
Я ответила ему: "Если он умрет там, то вина ляжет и на вас, и на меня. А я хотя бы пытаюсь его спасти! Да, он рецидивист, но за свои преступления расплатился сполна. Сейчас мы убиваем старого человека за преступление, которое он не совершал".
Прокурор посмотрел на меня и сделал так, чтобы пожилого мужчину отпустили под домашний арест. На суде его оправдали. Услышав это, старик упал перед нами на колени от благодарности.
Сейчас справедливости в судах гораздо меньше. Почему-то для судьи оправдательный приговор равносилен смерти. Они боятся: а вдруг вышестоящая инстанция признает его незаконным?
— Был ли случай, когда судебное решение надо было вынести не столько по закону, сколько по совести?
— Да. Однажды я защищала женщину. Когда повстречала ее, она уже год провела в местах не столь отдаленных. Оказалось, когда-то моя подзащитная приехала из России в поисках дочери. Ее найти не удалось, но зато обнаружилась пятилетняя внучка.
Счастливая бабушка уж было собралась обратно, но ее обокрали. Она осталась без документов и сняла у одного дедушки комнату во времянке. Была зима. Как-то раз дед стал ее домогаться, но женщина отказала ему в ласках. "Ах вот ты какая? Тогда забирай ребенка и проваливай отсюда", — взревел старик.
Стояла стужа, а девочка заболела и лежала с высокой температурой. "Я сама не понимаю, как это произошло. Просто взяла нож и воткнула в него", — рассказывала женщина.
Текст документа я написала не по нормам Уголовного кодекса, а по божьим принципам. Дело слушали трое судей. Я начала выступление так: "Если хотите получить милость от Бога, то сами должны научиться миловать. Женщина совершила преступление, с этим никто не спорит. Но мы просим от вас милости".
Судьи возмутились: "Адвокат, а можно ближе к делу?". Я завела долгую речь про грехи, про Бога, про людей… "Мы должны оказать милость тем, кто в этом нуждается. Я прошу снизить срок ниже низшего предела".
Судьи ушли в совещательную комнату очень злыми. Стало страшно: что я наделала? Наконец они вышли: "Учитывая все доводы, мы удовлетворяем апелляцию адвоката. И пожалуйста, не надо больше манипулировать Богом!".
Так вместо 12 лет женщина отсидела всего шесть. Потом ей восстановили документы, она забрала внучку из интерната и уехала в Россию.
Хочется помнить случаи, когда дело решается без звонков, влияния извне, давления на судей — лишь по справедливости и внутреннему пониманию добра и зла.
Обязательно почитайте про откровения адвокатов, которые занимаются защитой женщин. Они рассказали то, что заставляет задуматься.
