А ведь во время событий 2005 года отдельные лица были уверены: у командующего Нацгвардией сдадут нервы и он-таки отдаст приказ стрелять по митингующим. Вместо этого он отдал… себя на растерзание толпы.
— Вы с детства мечтали стать военным. Совпали ли ожидания и реальность?
— На 90 процентов. Я часто представлял войну, ведь у нас в селе почти все мужчины служили или участвовали в Великой Отечественной.
В детстве я часто рассматривал обелиск в нашем парке. Там был список имен — это жители села, которые не вернулись с войны. Кыргызстанцы гибли в боях семьями: на доске высечены имена двоих-троих человек с одной фамилией. Это многое мне сказало о войне.
— Помните своего первого убитого?
Снял ремень, рубашку и почувствовал, что в меня целятся. Даже не знал, что так бывает… Молниеносно схватил автомат и дал очередь в сторону гор. Вскрик, а затем звенящая тишина…
Мы с бойцами обнаружили убитую женщину-снайпера, у нее было отлично оборудованное логово: запасы еды, оружия, гранаты…
— Каково вообще воевать с женщинами?
— По слухам, это были иностранные наемницы. Самое ужасное, что моджахеды задействовали в войну детей. Например, подходит к бойцу мальчик, у него на груди через шею привязан лоток с сигаретами. Солдат покупает, прикуривает, а у ребенка под лотком зажат пистолет. Дети расстреливали солдат в упор.
— Когда вы направлялись в Афганистан, вы ожидали всего этого?
— Нет. В 1979 году после Алма-Атинского высшего общевойскового командного училища меня направили в узбекистанский город Термез, что на границе с Афганистаном. Я стал командиром взвода, получив в подчинение 30 человек.
15 декабря нас подняли по тревоге. Сказали, что это боевые учения. Мы и не подозревали, что советская армия пересечет афганскую границу и станет воевать.
— Каким было ваше первое задание?
— Наш батальон остановился под Кабулом. Советские спецподразделения должны были захватить дворец Амина, а мы там нужны были на всякий случай…
Когда приехали ко дворцу, отовсюду велась стрельба, окрестность была усыпана телами. Не знаю, как описать. Мы-то ожидали, что приедем, побряцаем оружием и вернемся в СССР. А война затянулась на целых девять лет.
— Как складывались ваши отношения с мирными жителями?
— Мы пришли в Афганистан помочь. Я вам приведу один простой пример. В горном ущелье должна была состояться встреча наших советников с афганскими союзниками. Наш взвод должен был блокировать выходы, ведь неизвестно, чем эти переговоры закончатся.
Это была новогодняя ночь: в горах решаются важные вопросы, а мы стоим, охраняем наш участок. 1 января к нам подъехали грузовые машины. Люди с оружием выстроились в цепь напротив нас. Видимо, ждали, чем закончатся переговоры…
Я приготовил 30 человек к бою, сам прыгнул в арык, а там ледяной воды по пояс. В ватных штанах просидел там несколько часов. Наконец переговорщики вышли, показывают белый флаг. Можно выдохнуть…
Понимаете, мы не хотели разжигать костер. Власть делала все, чтобы жертв было как можно меньше. В 2002 году я беседовал с одним афганцем. Он воевал много лет и мог сравнить, как вели себя в Афганистане советские солдаты и как работали американцы.
Я спросил этого афганца, почему он когда-то был против нас, если сейчас так ругает Америку. Он все время повторял: "Нас обманули".
— Вспомните самый трагичный случай за время афганской войны.
— Как-то наши десантники попали в засаду. Колонну обстреливали с гор. Нам нужно было выдвинуться на склоны, чтобы обеспечить прорыв десантников.
Так один наш взвод сам оказался под огнем. Я помню фамилии Злобин и Шашев — последний из поселка Манас, наш земляк. Они уже были ранены.
Тогда вариантов оставалось не очень много: либо погибает весь взвод, либо кто-то жертвует собой. Эти два парня вызвались сами… Взвод уходил, а те двое отстреливались. В конце концов они подпустили душманов вплотную и подорвали себя гранатами.
— Было ли такое, что вы лишь чудом остались живы?
— В нашем взводе БМП подрывали 4 раза, и в двух случаях я находился внутри. Под огонь попадал не единожды. Тогда еще использовали противопехотные мины с нежным названием "лепесток". На такую наступишь — останешься без ступни.
Один раз мы брали штурмом пункт Асмар. Он чем-то похож на Ош, только в миниатюре — посреди домов там гора с огромной крепостью. Город был занят афганским батальоном предателей: они убили своего командира и наших советников.
Вообще-то мне нужно было охранять мост, но я не хотел оставаться в стороне, пока другие воюют. Побежал в самое пекло. Я и еще три наших солдата укрылись в домике из камня. Нас засекли вражеские снайперы.
И вот мы сидим там и думаем, что делать. Решили выскочить врассыпную. Я уже подскочил, чтобы выйти первым. Юра Стержнев меня остановил: "Жора, подожди, я сам". Он посмотрел на меня, выбежал и через секунду лежал с простреленным лбом. Это было 8 марта.
Смогли выйти из укрытия только в сумерках. Весной там много дождей — мы вытаскивали тела бойцов из грязи несколько дней…
— Наверное, вернувшись домой, вы испытали облегчение?..
— Тут тоже интересная история. Меня сняли прямо с самолета, и вот по какой причине. В моем загранпаспорте неправильно указали отчество "Абдрашитович". А я Абдырашитович. Ну я аккуратненько букву "ы" в паспорт ручкой приписал. В общем, мне пришлось остаться, улаживать вопрос с документами.
В самолете, который вез нас в Узбекистан, я познакомился с солдатом-срочником. Узнал, что он направлялся в Россию хоронить отца. Я захотел помочь ему, оплатить билет до России.
В аэропорту зашли в комендатуру. Я отдал офицеру деньги за билет и собрался уходить, как вдруг услышал, как комендант требует с парнишки двойную цену.
Короче, за драку меня посадили на гауптвахту. Так я без ремня, но с орденом Красной Звезды трое суток просидел под арестом. Нет, ни о чем не жалею. Потом с полгода писал рапорты, что хочу обратно в Афганистан. Не пустили.
— На рубеже 2000-х и Кыргызстан стал местом боевых действий. Мы все помним, как по нашей стране разгуливали боевики. Именно вам поставили задачу уничтожить их.
— Да, тогда я уже не был Ванькой-взводным, на мне лежала большая ответственность. Тогда у меня в подчинении было большое количество бойцов и перед нами стояли важные для Кыргызстана задачи. Мы их выполнили.
— Вы были депутатом Жогорку Кенеша лишь месяц. Почему добровольно отказались от кресла?
— До этого три созыва был депутатом Бишкекского горкенеша. Вот там работа кипела: мы рассматривали жалобы реальных людей, решали их проблемы.
И вот я стал депутатом Жогорку Кенеша. Прошел уже месяц после того, как мы вступили в должность, а коллеги все обсуждали, как будем делить служебные квартиры и машины. Я плюнул на все это и ушел: не хотелось вступать в эту драчку.
— В 2005 году вы командовали Нацгвардией. Если бы 24 марта 2005 года отдали приказ стрелять по митингующим, то, возможно, к власти бы не пришел Бакиев… Но вы не стали этого делать. В итоге ваши солдаты разошлись, а видео, где вас жестоко избивают, разошлось по всем телеканалам.
— Я уже пережил в Афганистане, что такое военный переворот. Такого будущего для Кыргызстана не хочу. Незадолго до этих событий Аскар Акаев сказал мне: "Что бы ни случилось, ты должен сохранить мир".
Я уверен, что все штатные подпевалы ожидали: у Чотбаева сдадут нервы, ведь он прошел Афганистан. Это многим было бы выгодно: в случае неудачи все жертвы остались бы на моей совести.
— Вы и во время событий 2010 года пытались предотвратить кровопролитие…
Потом вновь началась пальба. Я звоню: "Какой ответ?". Мне ответили: "Вы все сами видите". А ведь можно было тех жертв избежать…
— Как думаете, ваши военные навыки еще понадобятся Кыргызстану?
— Скорее жизненный опыт.
— У меня последний вопрос: как супруга вас терпит? Она, наверное, чуть с ума не сошла, увидев в телевизоре, как вас, окровавленного, терзает толпа.
— У меня еще и оба сына военные. В 2010 году одного помяли, он стоял на охране Жогорку Кенеша. Супруга, с которой мы уже 36 лет вместе, делит все трудности со мной. Все-все трудности.
