"Молчание" — кому стоит идти на новый фильм Скорсезе

Очередной шедевр Мартина Скорсезе называется "Молчание". Главную роль исполнил Лиам Нисон. Колумнист Лев Рыжков не увидел в фильме love story, но заметил в зале рыдающих женщин, а работу великого режиссера сравнил с мысленными терзаниями Достоевского.

Религия не главное

Кинокритики говорят, что "Молчание" — третий религиозный фильм Мартина Скорсезе. Первым было "Последнее искушение Христа", потом, примерно через десять лет, "Кундун". И сейчас вот "Молчание". Можно ли согласиться с такой систематизацией? Тем более что Мартин Скорсезе — давно уже режиссер мистический, если не сказать метафизический.

Что есть, например, знаменитый шедевр "Остров проклятых", как не история о людях, отринувших Бога? Или что есть фильм "Таксист", как не исследование преисподней, лукаво и искусно замаскированной под мегаполис? Что есть, наконец, "Волк с Уолл-стрит", как не история человека, живущего "здесь и сейчас", со шкурным интересом в красном углу души?

Поэтому "Молчание" — вполне достойный элемент того же пазла, который маэстро Скорсезе выкладывает своими картинами вот уже сорок лет. И, буду говорить страшную ересь, это кино даже, в общем-то, и не о религии. Конечно, и о ней тоже. Но религия в "Молчании" — не главное.

Мильон терзаний

В двух словах суть дела. Япония XVII века. Чрезвычайно закрытая и жестокая страна. Христианство — вне закона. За самодельные крестики убивают, причем жестоко и напоказ. На Японию махнул рукой даже орден иезуитов: и послали бы туда проповедников, да миссия-то невыполнима.

Однако есть два молодых идеалиста. Игрой света и тени Скорсезе мастерски показывает, что молоко у них на губах еще не обсохло. Глаза у идеалистов горят: "И что с того, что у предшественников не получилось? То ли дело мы!". Мудрый старый иезуит смотрит на них из-под лохматых бровей, как на покойников: "Ну езжайте! Но после вас уже никого там не будет".

И вот идеалисты прибывают в страшную страну — нести "дикарям" истину в последней инстанции. Но несут, понятно, лишь беду. И себе, и тем, кто им поверил.

Исходный роман Сюсаку Эндо автор обзора читал еще в возрасте того самого идеализма, который обуревает героев. Помнится, роман показался очень жестоким и натуралистичным. Изощренные пытки, витиеватые казни. Потому перед фильмом настроился на показ всяческих мучений. И их действительно показали. Но не физические — насилия в фильме как раз-таки немного, и оно все сплошь эстетизировано в японском духе.

Страдания в основном моральные. Причем неимоверной силы и бездонной глубины. В такие Марианские впадины духа отваживался погружаться разве только Достоевский.

Пропуск в парадиз

Чтобы перечислить вопросы, над которыми бьются герои фильма, потребуется не один и даже не два обзора, а как минимум дюжина!

Вот, например, стоит ли идти со своим уставом в чужой монастырь, не зная о нем ровным счетом ничего? Или вот — что делать, когда люди тебе безоговорочно доверяют, от тебя требуются твердость духа и самопожертвование, а в тебе их нет? Как быть, если твоя непререкаемая истина приносит людям страдания и смерть и умираешь за нее как раз не ты?

Потом вопросов становится только больше. Например, есть в фильме натуральный японский Иуда, который предает не один и даже не два раза. И вот он просит прощения у того, кого предал. И герой-священник после недолгого колебания отпускает ему грехи. Причем на глазах у всей паствы, которая как раз и не предавала, а терпела страдания, зарабатывая пропуск в парадиз. Егор Летов когда-то пел песню "Иуда будет в раю". Как раз об этом, получается.

И как быть, когда твоим истинам требуется весомое подтверждение (поскольку собственный авторитет хлипок и эфемерен), а Бог на небесах ну совершенно никак не дает о себе знать? И даже словно бы намеренно вредит тебе. Что есть это молчание Бога — знак согласия или симптом отсутствия?

Только для взрослых

Если бы фильм снимал не Скорсезе, а какой-нибудь коммерсант-монстродел, главная интрига свелась бы к тому, обманут ли герои самураев? Вырвутся ли домой? Священники овладели бы приемами каратэ и джиу-джитсу и делали бы так — ш-шурх ногой против самурайских мечей? Может, такой путь и представлялся единственно прибыльным продюсерам. Во всяком случае "Молчание" маэстро Скорсезе снимал при минимальном бюджете.

Но, конечно, никакого кунг-фу в "Молчании" нет. Мартин Скорсезе — взрослый, умный человек, на дешевку не разменивающийся. Спасения для героев, конечно же, не предусмотрено. Все, что может с ними случиться, неминуемо произойдет. И явится даже в худшем виде, чем могло представиться.

Интрига в "Молчании" не событийная, а моральная. Отрекутся или нет герои от того святого, что у них есть? Что оправдывает их существование? И это действительно захватывающий вопрос. И что случится с героями, я вам, пожалуй, не скажу.

Добавлю только, что по большому счету "Молчание" во многом картина о предательстве. О барьерах, которые преодолевает предатель. О витиеватой системе оправданий, которая есть у каждого Иуды. О том, как с этим жить. Вопрос в общем-то актуален не только на человеческом, но и на государственном уровне. Но не будем показывать пальцем в точки на постсоветском глобусе.

Главное вот это. Религия здесь есть, конечно, но на ее месте могла быть любая система взглядов, имеющая фанатичных приверженцев. Хоть советская власть. Так что "Молчание" могло бы быть и о ней.

Блестящие актеры фонтанируют талантом. Скорсезе-таки умеет раскрыть человека, выжать его досуха и выплеснуть выжатое на плоскость экрана. Грандиозен в своей печали Дэниэл Дей-Льюис, которого мы знаем по "Бандам Нью-Йорка". А совсем молодой актер Эндрю Гарфилд играет настолько потрясающе, что ему уже без всякой очереди и выслуги лет можно доверять хоть короля Лира. После "Молчания" не подведет.

А вот любовной линии в ленте нет. О ней просто не задумываешься. Причем выплеску эмоций отсутствие love story совершенно не помеха. Зрительницы в зале все равно рыдали взахлеб.

В общем, можно констатировать: великий фильм. Но… только для взрослых. Что и к лучшему.