Помните тот нашумевший сюжет про ослиное мясо? А недавние расследования про гемодиализ и лечение рака? Так вот, это все сделала Эльнура Молдокадырова.
Если честно, жанр расследования в Кыргызстане далеко не самый популярный. Он дорогой, сложный и опасный: можно вбухать кучу времени и человеческих ресурсов и на выходе ничего не получить. Или получить, но не сюжет, а по лицу.
— Какой материал для тебя самый любимый?
— Тот, что знают все. Про ослиное мясо.
— Ой, ну это да. Бомба. После него люди полгода кошмарили официантов вопросами: "А эта самса точно не из осла?". Расскажите историю создания сюжета.
— Многие спрашивают, как я, девушка, могла в это ввязаться. Но я и тогда прекрасно понимала, какую реакцию материал должен вызвать у общественности…
Мы все сняли и уже собирались уходить. Я вышла во двор первая и увидела, как туда въехали тонированные машины. Поняла, что прибыли хозяева, но и предположить не могла, что они будут такими агрессивными. Хозяин сарая подошел к нам, стал материться, дергать за камеру. Мне кажется, мы действительно были в опасности. Он требовал, чтобы мы прошли в сарай, — якобы убедиться, что там ничего не пропало. А что там вообще могло пропасть, кроме ослиных голов?!
Наш оператор, худенький парень, отпора бы дать ему не смог. Я не стала отвечать грубостью, а решила применить женские приемчики: начала уговаривать… и даже угрожать немного.
— А почему нельзя было поехать туда вместе с доблестной милицией, чтобы не чувствовать себя в опасности?
— Мы не доверяли милиции, поэтому поехали туда на голом энтузиазме, чтобы хозяев сарая не предупредили заранее.
— После публикации часть народного гнева вылилась и на тебя…
— Многие потом писали, что материал не закончен, что надо было проследить, куда это мясо отвозили. Мы бы в принципе могли это сделать. Но и тот материал, что вышел в эфир, имел право на существование.
Я просто не понимаю людей, которые говорили: "Почему вы не довели дело до конца?". Мы все сделали правильно, а дальше этим должны были заняться соответствующие органы. Нам что, надо было арестовать и судить владельца сарая?
— А часто ты сталкивалась с угрозами?
— Нет. Чаще всего звонят и предлагают какие-то суммы, чтобы материал не вышел.
— О каких деньгах идет речь?
— Если честно, я всегда сразу говорю: "До свидания!" — и бросаю трубку. Если начну спрашивать о цене, человек подумает: "О, раз спрашивает, значит, можно договориться!".
Иногда люди звонят моему руководству, говорят: "Она специально против нас сюжет снимает. Ее купили конкуренты за такую-то сумму". То есть несут полный бред. К счастью, у меня руководство адекватное, понимает, что при расследовании всегда будет недовольная сторона. Это то же самое, что верить комментариям в соцсетях, где могут написать что угодно.
— Такие злые комментарии хоть раз доводили тебя до слез?
— Ты никогда не хотела быть диктором: сидеть в комфортном офисе, красить губы, читать написанный кем-то текст? Выбрать что-то более женское.
— От меня в расследованиях толку больше, чем в студии. А такие материалы нужны — у нас появилось очень много обрывистых, коротких новостей: кто-то кого-то зарубил, где-то провели круглый стол… Нет такого, для чего журналист собственно и приходит в профессию. Очень мало качественных расследований. Я не говорю, что делаю суперматериалы, но стараюсь давать информацию настолько полно, чтобы зритель мог понять суть проблемы.
— Бывает ли так, что злишься на человека, которого хотела защитить? Например, приходит к тебе герой и, дыша праведным гневом, обличает кого-то. Ты начинаешь разбираться, а в итоге оказывается, что это он был неправ и вообще снимать там было нечего.
— К нам часто обращаются герои, которые ищут какую-то материальную выгоду от публикации. Например, жертвы автоаварии, которые хотят наказать виновника. Мы сразу спрашиваем: "Вы будете стоять до конца, обращаться в суд?". Они уверяют, что да, но когда получают необходимую сумму, просто отказываются от интервью и дальнейшего расследования. Таким образом они повышают ставку, ведь чем больше тебя будут освещать, тем выше вероятность, что оппонент придет к тебе уже с большей суммой.
— Какой случай показался тебе самым возмутительным?
— О, ты сама знаешь, что таких много! Но я стараюсь не делать материалы про сексуальное насилие над детьми. Делала однажды сюжет об изнасиловании девочки, так у меня психика от этого сдает… Я даже от одного информагентства отписалась, потому что там только и пишут, что про насилие.
— В журналистской среде все прекрасно знают, что в КТРК много красивых девушек, которые между собой соревнуются. Ты чувствуешь конкуренцию?
— Да, у нас есть такое. Где-то прочитала высказывание: "Я была хорошей девочкой, но попала в женский коллектив и испортилась"… Я пришла на КТРК еще наивной студенткой, но никто со мной не нянчился. Сама напросилась к Адилету Бектурсунову, поехала с ним на съемку, подучилась и через неделю стала делать сюжеты.
— На КТРК работает много журналистов, но на слуху буквально единицы. Что позволило тебе стать популярной?
— Этот вопрос интересен всем нашим коллегам: почему журналисты КТРК всегда опаздывают?
— Я стараюсь не опаздывать. Но опять же бывает, что ты уже готова, а водитель пошел есть или оператор куда-то пропал. У нас много таких моментов… Поэтому Рая-эже из AКИpress часто говорит: "КТР, вы опять опаздываете!". К сожалению, появилось такое клеймо, и за это стыдно!
— Во всем мире журналистика считается мужской профессией, а у нас на этом поприще в основном работают женщины. Почему?
— Наши парни чаще всего хотят быть "черными", программистами, спортсменами или банкирами. Идут в такие профессии, которые позволяют обеспечить семью, а журналисты много не зарабатывают.
— В одном интервью, которое ты давала год назад, сказала, что для женщины работа — от лукавого, ведь она должна отдавать всю себя семье. С того момента твоя позиция изменилась?
— По большей части нет. Возможно, через какое-то время я все-таки возьму тайм-аут, потому что надо бы и детей родить. Ты реально понимаешь, что биологические часы тикают и что бесконечно ходить с микрофоном, бегать по улице с камерой нельзя…
— А у тебя были мысли уйти куда-нибудь?
Но в этом году чувство опустошенности вернулось. Я не хотела куда-то уйти, просто очень устала от журналистики. Попробовала себя в роли ведущей развлекательной передачи, но поняла, что это не мое. Все-таки решила заняться одной конкретной программой. Я отвечаю за нее полностью: и редактор, и ведущая, и режиссер, и монтажер иногда. Пока мне это не надоело.
— Кем видишь себя лет через пять?
— Матерью троих детей… ну как минимум двоих! И руководителем какой-нибудь PR-компании.
