БИШКЕК, 7 апр — Sputnik. Ровно шесть лет назад, 7 апреля 2010 года, в Кыргызстане произошли события, именуемые сейчас Апрельской революцией.
Sputnik Кыргызстан решил рассказать истории людей, которые оказались тогда в эпицентре событий. В тот день кто-то потерял работу, кто-то мужа, а кто-то жизнь…
Жылдыз Исаева, жена погибшего в апрельских событиях:
— С утра мой муж Омурбек сказал, что пойдет на площадь. Все были против — я, дети. Дочь просила его посидеть с внуками, но он решил идти… Потом он позвонил и рассказал, что там стреляют и убивают. Говорил ужасные вещи — что на улице лежат мертвые, что при нем попали в нескольких ребят, а самое главное — что ему страшно… Но домой идти отказывался. Патриот.
Мы очень волновались. Потом связь прервалась, телефон отключился. Домой Омурбек так и не вернулся. В три часа ночи раздался звонок, он был еще жив, и я с детьми помчалась в больницу. Его уже прооперировали — пуля попала в живот.
А на следующий день мои дети остались без отца, а я стала вдовой. Мы же ему говорили: "Оставайся дома!". Сейчас мои дети на заработках в разных странах, а я работаю и живу одна.
Каныбек Таллин уулу, телеоператор:
— Все уже говорили о митинге, руководство отправило нас на съемки… Вместе с толпой от Алматинки мы дошли до "Белого дома". Это была моя работа — снимать и не бояться. Только вот боялись все равно. Я смотрел на все это через призму камеры. На моих глазах пуля попала в парня, который на мусоровозе пытался протаранить восточные ворота, потом толпа подхватила беднягу. Больше я его не видел…
Я все снимал и снимал. Когда стрельба участилась, попытался уйти из зоны обстрела. Мужчина, который бежал рядом со мной, упал — в него попала пуля… А я продолжал снимать. Затем попали и в меня — пуля задела руку. Только теперь понимаю, что все могло закончиться гораздо хуже.
Лариса Мельниченко, бишкекчанка:
— Я знала, что будет революция, мне об этом сказал знакомый. Кажется, у него были какие-то друзья среди милиционеров. Он предупредил, чтобы 7 апреля все оставались дома. Но мы не верили. Сложно было поверить.
Ближе к обеду стало понятно, что проигнорировать тревожные новостные выпуски и просидеть в офисе в самом центре Бишкека, на проспекте Эркиндик, не получится.
Надо было все закрывать и ехать домой, но я сделала это слишком поздно. Вышла в тот момент, когда толпа останавливала машины и заставляла водителей перегораживать пути. При мне остановили большой автобус.
Я чудом выехала из центра и добиралась домой два с половиной часа. А дальше были ожидания у телевизора — тогда, наверное, в каждом доме он был включен.
К вечеру стали громить ближайший к дому "Народный". Странно, но это все происходило тихо. Только звенели стекла и был слышен гул подъезжавших машин.
Утром послала сына за кошачьим кормом: домашний любимец был голодным. Думала, может, мародеры хоть его оставили. Ну зачем им кошачий корм? Но в магазине не осталось ничего, кроме пары зажигалок.
А через несколько дней хоронили мужа моей знакомой. Его убили у нее на глазах: мужчина пытался снять на телефон происходящее на площади. Тогда ритуальные агентства работали в полную силу…
Меербек Мискенбаев, герой революции, депутат:
— Мы хотели просто избавиться от гнета и поборов этой семьи, хотели, чтобы Бакиев просто ушел. На моих глазах стреляли в безоружных людей, которые не хотели делать ничего плохого. Они просто хотели остановить беспредел. Конечно, нам было страшно, всем, абсолютно всем.
Когда стреляли, в меня попала пуля. Затем приехала "скорая", но в ней уже было пятеро таких же, как и я, ребят. А один уже был мертв…
Из тех шестерых выжили только двое — я и еще один парень. В тот день погибли десятки людей.
Осипа Ибраева, судмедэксперт:
— Я живу в Военно-Антоновке. На работу меня экстренно забрали прямо из дома. Машина ехала через весь город, и я видела площадь и все, что там происходило. Это был шок. Но настоящий ужас начался, когда я приехала в центр.
К нам везли всех — живых, раненых, мертвых… У нас есть два секционных зала, которые были заполнены до отказа. Забиты были даже коридоры и кабинеты.
Родственникам, которые приходили на опознание, было тяжело вдвойне — это были их дети, внуки, племянники… Мы как могли помогали родным погибших.
Тяжело было всем. Не ели больше суток, о сне даже не думали — не до того было. А погибшие все поступали и поступали. И так продолжалось несколько дней.
Я навсегда запомню эти дни ужаса и страха.
