Как убить человека с помощью шутки, чем развлекаются ночью одинокие старушки и как благодаря докторам-реаниматологам бишкекчанки налаживают личную жизнь? Корреспондент Sputnik провел с докторами "скорой" целый день.
…Комнатка во времянке. Рядом с кроватью банка с розоватой жижей. Тусклая лампа без абажура.
— Ыыыыааааа! Больно!
— Сейчас, мама, потерпи! Доктор, вы же ей поможете?
— Не знаю. У нее давление крайне низкое. За ее жизнь я не ручаюсь.
52-летняя Екатерина Николаевна пила. Запойно, по три недели. Ее сломанная десять дней назад рука почернела. Екатерина Николаевна умирает от интоксикации.
— А кто чаще всего вызывает бригаду?
— По-разному. Девушки часто, кстати. С мужьями поругаются, и начинаются обмороки всякие. Я таких уже знаю. Прошу родственников удалиться из комнаты и тихонько говорю "умирающей", что если она еще раз такое сделает, мы ей психиатров вызовем. Помогает.
— А к кому ездить неприятнее всего? Наверное, на аварии? Там же боль, кровь …
— Нет, я не брезгливый. К такому нормально отношусь, у меня нет времени рефлексировать. К бомжам не люблю выезжать. Запахи, сами понимаете. Надеваю две пары перчаток, две маски и только тогда осматриваю.
— Не страшно? Им-то что терять, и ударить могут…
Однажды поступил вызов: парню стало плохо. Мчимся на место происшествия. Родственники везут потерпевшего нам. Встретились где-то на улице. Смотрим, а он уже окоченел. Те рассказали, что он уже час как не дышит. Умоляли меня реанимировать его, угрожали.
— А вы что?
— Ничего. Не стал этого делать. Нас часто просят спасти мертвецов — это родственники не могут смириться.
— Да уж, такая потеря. А как вообще переживают смерть близкого человека? Кого больше: бьющихся в истерике или молчащих от шока?
— Всяких много. Кстати, когда человек кончает жизнь самоубийством, то родственники уже не так сильно реагируют. Просто с первого раза не у всех суицид совершить получается. А когда в третий раз вынимают из петли, уже спокойнее смерть близкого воспринимают.
— Чаще вешаются или другие способы выбирают?
…О вызове объявляется по громкой связи. Пропустить сигнал невозможно. На сборы дается минуты две, и вот мы уже в реанимобиле вместе с бригадой кардиологов. Стоит такая машина 120 тысяч долларов. Раз в день ее надо подзаряжать — медицинские приборы требуют отдельного электрического питания. Рядом со мной доктор Фуркат. За рулем Съездбек байке.
— Съездбек байке, а почему вы сирену не включаете?
— Если часто будем включать, нам перестанут доверять. Частные "скорые" постоянно с сиреной ездят. Да и сейчас такие пробки, что не особо-то нас и пропускают. Просто неохота лишний раз людей напрягать — все равно улицы забиты. Стараемся ездить по правилам, но люди сейчас напролом едут. У нас три машины в ремонте — никто не хотел пропускать "скорую".
— Фуркат, а такое отношение водителей хоть раз стоило кому-то жизни?
— Да, мужчину не спасли. Сердечный приступ у него случился в час пик. Пробки сильные были. Два раза сердце завели, но до больницы доехать не успели… Я часто думаю, были ли у него шансы. Не знаю. Бывает, приезжаем слишком поздно. Такое у нас часто случается. Раньше я подолгу отходил, переживал. А сейчас привык — зачем себя мучать?
— Мне, обывателю, всегда казалось, что "скорая" опаздывает из-за того, что врачи чаи распивают вместо того, чтобы мчаться спасать пациента. Бывает, что, вроде, ехали на вызов и заехали куда-нибудь? Ну хоть разок?
— Это исключено — в каждом автомобиле есть навигаторы. Если мы свернем не туда, это сразу заметят. Когда останавливаемся, нас тут же вызывают по рации, узнают, что произошло.
— Но все равно иногда безбожно опаздываете. Иногда часа на четыре…
62-летняя "умирающая" от сердечного приступа встретила бригаду врачей, облачившись в шелковый розовый халат. Прерывающимся от слабости голосом дама поведала, как у нее все болит — и руки, и ноги, и сердце… И вообще, микроинсульт у нее случился на днях.
— Кто вам диагноз такой ставил?
— Ну-у-у, сама…
Кардиограмма показала, что сердце у нее, как у 18-летней девушки. Давление тоже в норме. Даже свежий педикюр на ногах поблескивал залихватски. Когда доктор огласил обнадеживающий вердикт, дама встрепенулась:
— Так что же мне теперь, в поликлинику идти? Я не могу, мне там плохо станет, там очереди!
— Поймите, вы не при смерти. А по поводу очередей — так это к Минздраву претензии, не ко мне.
Трепетный голос перешел в громкое наступление. Бригада врачей быстро ретировалась.
— А часто такие скандальные мнительные дамы попадаются?
— Постоянно. У нас в кардиологии больше половины именно таких. Лень по поликлиникам бегать, так и пытаются через "скорую" в больницы попасть. Время отнимают и силы. А есть и такие старушки, которым просто по ночам заняться нечем. Была у меня одна такая. До сих пор помню, как ее зовут, адрес. У нее муж умер от сердечного приступа, и "крыша" немного поехала: ей каждую ночь мерещилось, что она умирает. Мы к ней регулярно мотались. Один раз пригрозил, что оштрафую, если ничего не найдем. Сразу вызов отменила.
— Самое печальное, что из-за таких людей вы не успеваете помочь тем, кто в этом действительно нуждается…
— Есть еще категория шутников. Вызовут "скорую" на какой-нибудь адрес, а там ни сном, ни духом. Мы приезжаем, а телефон отключен. Юмористы…
И снова вызов. Пожилая женщина задыхается, синеет, не может говорить. По пробкам мы добирались до нее больше 30 минут. Про то, как на дорогах жалуют "скорые" — в отдельном материале. И вот мы у цели. Унылая постройка завалилась набок.
— Она не кусается, проходите!
Судя по рычанию, пес с хозяйкой не очень-то согласен. Но мы заходим. Тусклые лампы без люстр, низкие потолки. В комнатушке на простынях больная.
— Екатерина Николаевна, что болит?
— Ыыыааа… все мясо.
— Вы пили?
— Нет.
— Мама, скажи правду! Да, она пила три недели.
К беседе подключился зять, который в непечатных выражениях, не смущаясь посторонних, отчитал Екатерину Николаевну за столь обильные возлияния.
Дела Екатерины Николаевны шли неважно — давление стремительно падало, а сломанная две недели назад рука почернела и опухла.
"Меня просто в городе не было, но это ничего, это мы потом подлечим. Вы только спасите ее", — оправдывалась дочь.
В отделение неврологии ее не приняли — инсульта нет, везите куда хотите. По дороге женщина задыхалась, давление падало. Капельницы и таблетки ситуацию не спасали. К счастью, до реанимации токсикологии ее довезли быстро. Вопреки показательным выступлениям зятя с громкими воззваниями к Господу и врачам, Екатерину Николаевну начали откачивать. Фуркат заполнил больничную карту, и мы покинули это место…
— А почему вы никогда не разуваетесь? Когда "скорая" ко мне приезжала, я переживала, что полы плохо вымыла и поэтому доктора не хотят снимать обувь. А вы, оказывается, вообще не разуваетесь. Даже по коврам в ботинках.
— А если там что-то острое будет на полу валяться? Мы же к разным людям ездим. И вообще, нам по инструкции не положено — вдруг надо будет бежать за носилками, а мы тут обуваемся-разуваемся. Это время.
— Да ну, столько опасностей! Что за работа? Кошмар!
— Ну да. Но я еще молодой, у меня хватает сил.
— А потом будет хватать, лет через пять?
— Не знаю.
…Уже шесть вечера. Я спешу домой. А он — снова спасать людей.
