Закройте глаза и представьте солнечный Фрунзе 1967 года. Наверняка вам видится чистый и весьма спокойный городок, который постепенно "одевают" в белый мрамор. На дворе май, особый месяц для коммунистов, на носу — День пионерии. Казалось, ничто не предвещало волнений, но один майский день все-таки выдался для города крайне беспокойным: дошло до того, что во Фрунзе звонил сердитый Брежнев…

Опираясь на воспоминания очевидцев и высокопоставленных чиновников того времени, мы попытались восстановить хронику "базарного бунта" и последующих событий.

— Тут два пьяных солдата ломятся в частный дом! — сообщили дежурному городского управления милиции встревоженные соседи. Дело было 17 мая 1967 года.

Как позже вспоминал тогдашний руководитель республики Турдакун Усубалиев, молодые люди в солдатской форме "пошли в увольнение" в город и один из них — по фамилии Исмаилов — решил повидаться с подругой, но дома ее не оказалось.

Ближайший опорный пункт милиции располагался в центре "зеленого" базара, где сейчас находится площадь Победы, а мазанка, в которую пытались проникнуть солдаты, была частью трущоб, опоясавших рынок, поэтому милиционеры быстро оказались на месте и увезли дебоширов в оперпункт. Правда, солдат это не отрезвило. Один из них — все тот же Исмаилов — разбил головой окно и начал кричать что было сил.

Двух этих слов хватило, чтобы толпа вспыхнула как спичка: слух о "смерти" солдата мгновенно разлетелся по рынку, и люди принялись громить вагончик оперпункта. Исмаилова увезли в военную комендатуру, второй солдат исчез, воспользовавшись моментом, а толпа отправилась к следующей цели. Запылали милицейские авто и мотоциклы…

События развивались настолько стремительно, что у милиции почти не оставалось времени на раздумья. Тогда еще рядовой Кулов узнал о событиях в городе не от начальника, а от взволнованной матери. В тот день он отмечал день рождения друга.

— Сынок, у тебя все нормально?

— Да, мама… — я даже растерялся. С чего вдруг мама мне звонит, да еще в рабочее время?

— А ты… — мама замялась, — нигде не дерешься? На вас не нападают там?

— Мама, о чем вы говорите?

— Нет-нет, ничего, все хорошо. Только ты никуда не выходи.

Ничего не поняв, я положил трубку.

Тут звонит сестра:

— У тебя все нормально?

— Да в чем дело-то?!

— У мамы напротив работы милицейская машина горит, фуражки на дороге валяются…

— Не может быть!..

Тут уже я сам начинаю звонить в свою дежурную часть, но безуспешно. Долго никто трубку не берет. Наконец ответили.

— Это рядовой Кулов!

— Майор Лисицын.

— Товарищ майор, что там у вас происходит?

— Давай сюда, отбиваемся…

Мы с товарищем прямо от стола бросаемся в отделение. Навстречу нам движется группа людей, один пристально смотрит на моего товарища и зло, коротко произносит:

— А вот и этот — мент!

Толпа напряглась. Мы поняли — все, если не отойдем сейчас, побьют. А мы в костюмах, в галстуках — со дня рождения все-таки. И мы аккуратно, спокойно поворачиваемся — и отступаем к дому, переодеваться. Надели темные полуспортивные костюмы и стали уже дворами пробираться к городскому управлению милиции. Подошли, перемахнули через забор, показали удостоверения. А там уже инструктаж идет…"

(из книги Ф. Кулова "На перевале")

Кстати, о мародерстве тогда никто и не думал: переворачивая милицейские машины, толпа по большей части обходила стороной магазины и авто без отличительных знаков — бунтующих интересовала лишь милиция. Судьба райотделов зависела не только от мудрости начальства, но и от их близости к эпицентру волнений.

"Не прячьте милиционеров, убивших солдат!" — скандировала толпа, уже подступившая к городскому управлению милиции.

Следующими на очереди были ближайшие райотделы — Свердловский и Первомайский. Утром здесь будут выбиты окна и двери, перевернута мебель, одно из зданий и вовсе пытались поджечь.

Спустя время бунтующие решат штурмовать камеру предварительного заключения (КПЗ) и освободят арестованных. По некоторым данным, арестантов выпустили с условием, что позже они вернутся в камеру. В любом случае через сутки все — или, по другим данным, большинство арестованных — действительно вновь окажутся в КПЗ.

По пути толпа пополнялась прохожими и зеваками. В какой-то момент, как писал Усубалиев, число бунтовщиков увеличилось до 2-3 тысяч. Часть из них направились к Ленинскому райотделу милиции, но там все пошло не по плану. Опытный начальник РОМ понял, что для обороны ему людей не хватит, и пошел за подмогой на соседний завод имени Ленина. Простые рабочие стеной встали у здания райотдела, и толпа отхлынула.

…В тот воскресный вечер руководитель республики Усубалиев встречал гостя из Москвы. Они смотрели концерт в ложе Театра оперы и балета, когда к первому секретарю подбежал встревоженный помощник и сообщил ему на ухо о событиях в городе. Усубалиев извинился перед столичным гостем и поспешил в ЦК.

В разговоре с руководством КГБ и МВД Усубалиев приказал избегать стычек с зачинщиками и запретил использовать водометы для разгона толпы. Использовать оружие милиции было категорически запрещено: по каждому выстрелу в те годы проводили отдельное расследование, говорит Кулов.

При этом милиция отстояла оружейные склады, разве что из Первомайского РОМ выкрали один пистолет. Но данные о погибших в ходе бунта разнятся. Одни источники говорят, что жертв не было, в других упоминается о теле, которое доставили в морг той ночью:

"При нападении на Свердловский райотдел милиции работники этого отдела с целью обеспечения сохранности оружия вынуждены были произвести несколько выстрелов предупредительного характера, в результате чего три человека были ранены. (…) Получил ножевое ранение рядовой милицейского дивизиона. Несколько работников милиции получили ушибы и травмы.

Кроме того, в эту же ночь в морг г. Фрунзе был привезен на неизвестной машине труп гражданина Джусубалиева К. Следствием пока не установлены причина и место его убийства".

(из записки Т. Усубалиева в ЦК КПСС 24 мая 1967 года)

По рассказам бывших чекистов, пока одни бунтовщики "штурмовали" здания райотделов, другие преследовали милиционеров поодиночке.

Город погрузился в сумерки, но волнения не прекратились, вспыхивая то в одной, то в другой точке. Власти поняли, что милиция не справится, — во Фрунзе прибыли воинские подразделения. По словам Усубалиева, солдаты были без оружия.

На следующее утро возле "зеленого" рынка и райотделов милиции вновь начали собираться люди. Среди них нашлись и подстрекатели, но к тому времени в город прибыла небольшая воинская часть из села Отар в соседнем Курдайском районе Казахстана. Между тем власти принялись разъяснять ситуацию горожанам:

В обед Усубалиеву позвонил Леонид Брежнев.

Правда, к тому моменту "разбираться" было уже не с чем. С городских улиц убирали сгоревшие мотоциклы и машины, в разгромленных отделах милиции наводили порядок, а особо активных участников бунта ловили чекисты.

К вечеру 18 мая во Фрунзе прилетел министр внутренних дел СССР Николай Щелоков, но к тому времени в городе остались только разговоры о том, что и как произошло. Бунт, вошедший в историю как антимилицейский, завершился менее чем через сутки. Однако его истинные причины складывались годами, а последствия имели долгосрочный эффект.

На первый взгляд может показаться, что события 1967 года — это лишь результат случайно сложившихся обстоятельств, но на деле бунт вспыхнул сразу по нескольким причинам, которые в какой-то момент "сошлись" в одном месте.

Район, где все началось, не считался благополучным. В самовольно построенных домах, окруживших "зеленый" базар, люди нередко селились без прописки и учета. У многих "постояльцев" рынка были свои счеты с милицией, вспоминает пенсионер МВД Кадыр Токоев.

Считалось, что на самом "зеленом" рынке можно с легкой руки карманника лишиться кошелька или наткнуться на скитающегося без дела пьяницу. Шумный и многолюдный базар никогда не пустовал.

Не последнюю роль сыграл и фактор толпы.

Масла в огонь подлила еще одна деталь — военная форма Исмалова.

По мнению тогдашнего руководителя республики, ситуацией воспользовался криминалитет: годами копившееся недовольство тех, кому приходилось считаться с правилами правопорядка, вылилось наружу.

По словам Усубалиева, как раз в те дни органы милиции проводили мероприятия, направленные на усиление борьбы с преступностью; под их контроль попали спекулянты, пьяницы, тунеядцы, озлобившиеся в ответ на вполне законные действия правоохранителей. В то же время глава ЦК признал, что "претензии некоторых добропорядочных граждан к милиции, работающей на рынках, в вытрезвителе и в ГАИ, как показала проверка, были вполне обоснованными".

Из-за собственной обиды, пусть и небольшой, но реальной, такой человек был готов поверить и в то, что милиция могла расправиться с солдатом, писал Усубалиев.

"Тем не менее тех, кто так шумно и дерзко прошелся по отдельным городским улицам, было меньшинство. Они не составляли основную часть населения, не они отражали настроение столицы в целом", — отмечал он.

Однако, даже если бы в тот майский день два солдата передумали идти в город, подобных событий все равно было уже не избежать, считает историк Джакишев.

На партсобраниях после майского бунта горожане припомнили все случаи несправедливости, которые произошли по вине отдельных недобросовестных милиционеров.

Старожилы вспоминают, что первое время в городе нельзя было встретить милиционеров в форме: все они ходили в гражданском, чтобы не привлекать внимания. За порядком также следили народные дружинники — коммунисты и комсомольцы: они патрулировали Фрунзе группами по 25-30 человек. На поиски зачинщиков бунта мобилизовали весь оперативный состав КГБ.

Многого из вышеперечисленного удалось бы избежать, действуй милиция умело и скоординированно, писал потом Усубалиев. Он воспользовался приездом Щелокова и вниманием к общественному порядку в республике, между делом предложив передислоцировать Панфиловскую дивизию в Кыргызстан.

Майские события выявили слабости и проблемы правоохранительной системы, и реформа не заставила себя ждать. Прежде всего в МВД сменилось руководство: министром вместо Василия Ушакова стал Виктор Сморыго. Некоторых должностных лиц наказали.

"Василий Ушаков в день бунта находился в больнице, он тяжело болел; рано или поздно министр должен был бы покинуть пост. Спустя некоторое время Ушаков уехал на Украину, через два года он умер от рака.

По моему мнению, Виктор Сморыго, занявший место главы МВД республики, был одним из сильнейших в истории нашей милиции. Он многое изменил в работе органов внутренних дел, при нем подготовке кадров стали уделять больше внимания — появился специальный отдел, ответственный за воспитание милиционеров. Среди сотрудников провели большую работу, чтобы пресечь нарушения.

Ситуацию удалось исправить: работники милиции стали вести себя более корректно, и, как следствие, в 1970–1980 годах имидж органов внутренних дел улучшился".

К слову, в 1969 году синюю милицейскую форму сменила темно-серая. Это тоже в какой-то мере повлияло на отношение населения к правоохранителям, говорит Джакишев.

У бунта имелось еще одно важное последствие, повлиявшее на облик города. После майских событий "зеленому" базару, стихийно возникшему почти в центре столицы, пришел конец: рынок убрали, а на его месте впоследствии появилась площадь Победы. Усубалиев отмечал, что "республика проявила гуманность в отношении граждан, проживающих за заборами "зеленого" базара в мазанках, переселив их в современные комфортабельные дома".

Казалось, вот и конец истории — базар снесли, выводы сделали, но как бы не так: через год все тот же Исмаилов поднимет еще один бунт — уже в колонии…

Прежде чем приступить к этой главе, отметим, что мы отправили запросы по двум упомянутым событиям сразу в несколько госорганов, но в большинстве из них ответили, что информации о бунтах конца 1960-х годов найти не удалось.

Поэтому следующая история, как и предыдущая, основана на воспоминаниях свидетелей. Рассказывая о бунте в колонии, мы опираемся главным образом на воспоминания пенсионера МВД Кадыра Токоева. В конце 1960-х он был старшим оперуполномоченным Управления мест заключения МВД Киргизии, а сразу после бунта в колонии его назначили заместителем начальника по оперативно-режимной работе этого исправительного учреждения.

…Субботним вечером 17 апреля 1968 года на летней площадке ИТК-12 (ныне колония № 47) показывали фильм "Майор Вихрь". Трехсерийная военная драма с лихо закрученным сюжетом всерьез увлекла осужденных, но в 10 вечера дежурный наряд объявил отбой — этого требовал распорядок. Вот только "зона" спать не хотела — всем было интересно, что случится с героями фильма в следующих сериях. Заключенные требовали показать продолжение, но получили отказ. Если бы дежурные только знали, чем обернется это решение…

Спецконтингент охватило негодование: с летней площадки слышались недовольные выкрики. Внезапно накалившейся обстановкой воспользовалась "отрицаловка" — так правоохранители называли отрицательно настроенных осужденных. В самой гуще событий появился Исмаилов — тот самый, которого осудили по делу о майском бунте 1967 года. Он объединился с группой другого представителя "отрицаловки" — Спартакова по прозвищу Спартак — и вместе они запустили почти необратимый процесс…

"Отрицаловку" было не остановить: заключенные громили все на своем пути, попутно избивая дежурных и членов секции внутреннего порядка (СВП). Между последними и зачинщиками бунта всегда были напряженные отношения.

На этом представители "отрицаловки" не остановились: они устроили погром в жилой зоне, подожгли ее, а затем прорвались в производственные помещения, где принялись крушить станки и готовую продукцию. Беспорядки не утихали всю ночь.

Тогда начальник ИТК-12 Трошенков, опытный производственник и оперативный работник, решил сам зайти в колонию. Он пользовался уважением среди заключенных, но на этот раз его не дослушали: кто-то из "отрицаловки" ударил мужчину камнем, и начальнику пришлось уйти.

Однако штурма не случилось: подгон военной техники подействовал на осужденных, и напряжение спало. В разгромленную колонию вошли сотрудники органов внутренних дел. Среди поломанных станков и перевернутых кроватей они нашли тело одного из членов секции внутреннего порядка.

Больше 40 осужденных пришлось госпитализировать. После бунта руководство колонии лишилось своих должностей. Новому начальству предстояло восстановить прежний ритм жизни в учреждении, разгромленное имущество и возродить секцию внутреннего порядка, которая заметно поредела из-за действий "отрицаловки". Из Москвы с проверкой прибыла инспекторская комиссия во главе с Михаилом Усковым — замминистра внутренних дел СССР.

По массовым беспорядкам в колонии возбудили уголовное дело. В архивах местных судов нет информации, какие приговоры вынесли бунтовщикам, но вот что об этом говорится в книге Кадыра Токоева:

Как рассказал полковник, в те годы высшую меру приводили в исполнение за пределами республики: осужденных к расстрелу увозили в Алматы. Там, по словам Токоева, и закончился путь Исмаилова. Согласно другим источникам, ему удалось избежать расстрела, но подтверждений найти не удалось. Спустя 55 лет в истории зачинщика двух жестоких бунтов все еще остаются "белые пятна".