Долгие годы швейная сфера считалась в Кыргызстане оплотом благополучия: спрос на одежду "made in KG" был всегда, владельцы даже маленьких цехов могли получать по несколько тысяч долларов в месяц, а у тысяч швей (преимущественно женщин) был постоянный доход в 30-50 тысяч сомов.
За последние месяцы ситуация сильно изменилась. Мы поговорили с владельцем одного из бишкекских швейных цехов (таких в городе сотни), и он рассказал, как сейчас выживает отечественный легпром. Собеседник попросил провести интервью на условиях анонимности.
— Только по официальным данным, в этом году спад производства одежды составил 22 процента. Что творится у наших швейников?
Мы тоже были на грани закрытия: женщина, которая раньше заказывала у нас одежду на продажу, решила открыть свой цех, чтобы поднять маржинальность. Она переманила нашего технолога и часть коллектива... не очень красиво поступила. Это произошло в октябре, в самую горячую пору. Я боялся, что мы вообще не найдем сотрудников, но всего за неделю удалось полностью "укомплектовать" цех. Видимо, многие закрылись, и у людей нет работы.
— А у кого из швейников в эти нелегкие времена дела идут хорошо?
— У тех, кто шьет маски и защитные костюмы. Я замечаю, что более-менее идут дела у тех, кто переориентировался с России на Казахстан, а еще на плаву цеха, которые перешли на спортивную одежду.
— Спортивную одежду?! Неожиданно...
— Да, я тоже удивлен, что она сейчас в тренде. Мы теперь и ее потихоньку производим.
— И берут?
— Берут! Отшиваем штаны, толстовки, куртки, на них заказы есть.
— Основным потребителем нашей одежды долгие годы была Россия. Почему сейчас выгоднее возить ее в Казахстан?
— Точно не знаю, но, по моим ощущениям, в Россию надо возить вещи фурами, а в Казахстан груз проходит и мелкими партиями, его как-то перебрасывают через границу.
— Фуры через российскую границу не проходят?
— Проходят, но с трудом. Из-за пандемии товары доставляются дольше, а машин стало меньше.
— Что насчет масок и защитных костюмов? Врачи в личных разговорах жалуются, что наши СИЗ не очень хорошего качества.
— Ну смотрите, весной, когда был жесткий карантин, к нам чуть ли не каждый день приходили с предложением шить тканевые маски и защитные костюмы. Мы отказывались, потому что для этого нужно специальное оборудование. Я изучал технологию — швы должны быть не просто отшиты, а склеены, чтобы обеспечивалась герметичность. Ткань должна быть специальная, на особой пропитке... У нас ко всему этому доступа не было.
— Каковы сейчас главные проблемы наших швейников?
— Закрытая граница с Китаем. Очень мало ткани попадает на рынок. Многие материалы мы просто не можем найти. Наш заказчик ночами охраняет грузовики, чтобы ему достались ткани, хотя он заплатил несколькими неделями раньше.
Торговые связи нарушились еще во время локдауна из-за коронавируса. Потом помешал политический кризис, а сейчас и доллар резко подскочил. Хотя при экспорте дорогой доллар нам выгоден, но и сырье мы тоже за иностранную валюту покупаем.
Раньше летом мы шили школьную форму, а в это время — вечерние платья для новогодних корпоративов, но теперь все изменилось, таких заказов нет.
— Вам уже пришлось сократить коллектив?
— Раньше у нас были работницы, которые стояли на упаковке, на пуговицах, а теперь этим занимаются мои дети и жена, чтобы хоть что-то заработать. Партии не такие огромные, как прежде, мы работаем на грани убыточности.
— Зарплаты людям урезали?
— Мы с женой решили: надо сделать все, чтобы сохранить зарплаты. Умудрились оставить их прежними, только вот сами деньги стали намного "слабее". Например, швея получает за работу 7 тысяч сомов в неделю. Раньше она могла купить на эти деньги 20 килограммов мяса по 350 сомов. Теперь говядина стоит намного дороже, и швея может принести домой лишь 12 килограммов. Есть разница?
Раньше мы как сыр в масле катались: что заказчик попросил, то и сшили. Не думали ни о сбыте, ни о чем, а сейчас кризис заставляет шевелиться, искать новые пути.
— А сами работники увольняются?
— Нет, швеи обычно увольняются только в том случае, если находят цех, где могут заработать больше. Но сейчас многие компании закрылись, и я не думаю, что где-то лучше, чем у нас.
— Вы много потеряли в денежном выражении?
— Процентов 80 от прибыли.
— Сейчас некоторые бизнесмены отказываются платить налоги. Вы их еще тянете?
— Да, мы платим за патенты и в Соцфонд. Мало того, в октябре нам позвонил куратор из налоговой — попросил оплатить авансом. Видимо, у государства денег нет.
— Что будет, если завтра все швейники останутся без работы?
— Это коснется тысяч и тысяч людей! Мы же говорим не только о тех, кто сидит за швейными машинами. Швеи ездят на такси и в маршрутках, где-то обедают, что-то покупают. Они не переводят свои заработки в офшоры на Кипре, а вкладывают в экономику. Я даже представить не могу, какое это будет выпадение по налогам. Конечно, не Кумтор, но наверняка мы это почувствуем.
Вот у нас даже в кризисное время работают около 20 человек. Вроде бы не много, но это 20 семей, которые кормятся с данного бизнеса, — уже большие цифры. Когда нас терроризируют налоговики, я так и говорю: "Хотите — закройте цех. Я тут много не зарабатываю, 600 долларов — не огромные деньги. Но 20 семей останутся без средств". И они идут навстречу, потому что это реально так.
Я думаю, уже заканчиваются дикие времена, когда в любом доме можно было открыть швейный цех. Этот кризис выступил "санитаром" бизнеса.
