Специалисты поставили Канату диагноз "мелкоклеточный рак шейных лимфоузлов". Особенность болезни в том, что раковые клетки ведут себя очень агрессивно и могут в короткие сроки поражать другие органы. Сейчас Канат Нагаев находится на лечении в Турции. Из-за болезни он не может говорить, о его состоянии и лечении рассказала супруга Акылай Нагаева.
— Расскажите, что произошло с вашим мужем?
— Этим летом у него заболело горло, думали, что обычная простуда, тем более что бушует пандемия. В то время я находилась на 36-й неделе беременности, мы надеялись, что простуда скоро пройдет, но чтобы не рисковать, обратились к врачу.
Врачи сказали, что опухоль быстро увеличивается в размерах. Новообразование начало давить на уши и голову. Дошло до того, что Канат перестал говорить. Тогда же мы узнали, что опухоль злокачественная.
Муж не хотел меня расстраивать, понимал, что я держусь из последних сил. Он делал вид, что ему не больно и не страшно, чтобы я и еще не родившаяся дочь чувствовали себя в безопасности. Я в свою очередь как могла поддерживала его. Только оставшись одна, могла поплакать. Когда родилась малышка, состояние Каната ухудшилось. Ему было тяжело даже держать на руках нашу девочку. Самые простые дела давались ему с болью, причем невыносимой.
— Какой в итоге диагноз поставили врачи?
— Бишкекские специалисты смогли лишь сказать, что опухоль злокачественная. Вид и стадию рака установить не смогли. Мы отправили материал для исследования в Москву, но российские специалисты тоже не дали ответа — для качественного анализа было недостаточно материала.
После биопсии опухоль начала стремительно расти, мужу с каждым днем становилось хуже. Мы понимали, что здесь ему не смогут помочь, и начали искать больницы в соседних странах, где Каната смогли бы вылечить. Собрали все деньги, что у нас были, родители мужа продали все, что могли, помогли коллеги и друзья. С миру по нитке насобирали 12 500 долларов.
Опухоль неоперабельная, единственный способ спасти Каната — курсы химиотерапии и радиооблучения. У нас очень мало времени. Супруг уже получает химию, но лечение должно длиться несколько месяцев, а может, и больше.
— Сколько стоит лечение?
— Необходимо больше 40 тысяч долларов, таких денег у нас нет. Я детский психолог и сейчас нахожусь в декрете, муж работает юристом в "Бишкектеплосети". Оплатить лечение полностью мы не сможем, я в отчаянье. Мой самый близкий и любимый человек находится на грани, и я в одиночку не могу его спасти. Нам нужна помощь…
— Расскажите о Канате, какой он человек?
— Мы познакомились 8 лет назад через общих знакомых. Через год Канат сделал мне предложение. Я была самой счастливой женщиной на планете, не из-за свадьбы, просто я очень его люблю. Он невероятно умный, юриспруденция — его страсть. Несмотря на то что он хороший специалист в своей сфере, обожает рисовать. По всему дому развешаны его работы, возможно, он был бы рад уйти в творчество, но зарабатывать на картинах в Кыргызстане сложно.
Чуть больше года назад мы узнали, что ждем ребенка. Всевышний подарил нам возможность иметь детей. Мы с любимым так долго об этом мечтали. Канат любил рассказывать, каким видит будущее дочери, любил представлять, как отдаст ее в садик, школу, как малышка повзрослеет и будет делиться с нами своими успехами. Я не могу допустить, чтобы рак разрушил все это.
