Автор блога Crimson Alter — для РИА Новости
Аналитики международного энергетического агентства S&P Global Platts сообщают, что после массированной атаки беспилотников на саудовскую нефтяную инфраструктуру стоимость нефти, вероятно, может вырасти до 70 долларов за баррель и даже "прикоснуться" к отметке 80 долларов. Для России это вроде бы неплохая новость, но есть два нюанса, которые не позволяют как следуют порадоваться возможному росту цен.
Дело в том, что инцидент с подрывом саудовских НПЗ и потерей половины саудовской нефтедобычи привел к парадоксальной ситуации: Джон Болтон уволен, но дело его не только живет, а еще и побеждает. В том смысле, что противостояние между США и Ираном движется не столько к заключению какой-нибудь сделки, сколько к силовому варианту развития событий. Госсекретарь Помпео уже обвинил во всем случившемся Тегеран, а Линдси Грэм, старший сенатор от штата Южная Каролина и один из лидеров Республиканской партии, потребовал бомбардировок ИРИ и четко обозначил желаемый результат — "сломать хребет иранскому режиму". По мнению авторитетного республиканца, другие способы просто не работают. "Настало время для США серьезно предложить налет на иранские нефтеперерабатывающие заводы, если они продолжат провокации или усилят обогащение ядерных материалов. Тегеран не прекратит вести себя плохо, пока последствия не станут более реальными, например, в виде нападения на нефтеперерабатывающие заводы, что сломает режиму хребет", — заявил сенатор.
Как показывает практика, Трамп будет до последнего пытаться свернуть с проторенной для него дорожки к настоящей войне. Он уже технично закрыл сирийскую тему, ограничившись одной символической ракетной атакой, несмотря на колоссальную медийную истерику и провокации с использованием химического оружия. Также президент США смог выкрутиться из "керченского инцидента", когда американское "глубинное государство" и часть военных требовали эскалации конфликта с Россией и прохода кораблей НАТО через Керченский пролив, о чем высокопоставленные американские чиновники пытались даже договориться с Ангелой Меркель.
Проблема в том, что иранский кризис — более сложная ситуация, чем те, с которыми Трамп сталкивался ранее. С одной стороны, жесткая борьба с ИРИ, отмена "ядерной сделки" и принуждение Тегерана к отказу от ядерного оружия и поддержки шиитских политических движений на Ближнем Востоке — это краеугольные камни избирательной программы самого Трампа. С другой стороны, ввязываться в настоящую войну не очень хочется, ибо значительная часть электората действующего американского президента очень насторожено или крайне негативно относится к предложениям начать очередную "небольшую демократическую и победоносную" войну на Ближнем Востоке, справедливо подозревая, что триллионы долларов, которые тратятся на такие войны, было бы лучше отдать в виде пособий или налоговых льгот самим избирателям. С учетом того, что президентские выборы не за горами (осень 2020-го), а шансы на успешное завершение войны с Ираном за год являются призрачными, вопрос о предпочтениях избирателей становится очень важным и местами даже более важным, чем вопрос о предпочтениях старой американской политической элиты в лице "глубинного государства".
Экспертный консенсус в плане прогноза европейской реакции на попытку силового решения иранского кризиса является недвусмысленным: отношениям США и Евросоюза будет нанесен серьезный ущерб. Более того, первая же бомбардировка иранских нефтеперерабатывающих заводов придаст серьезный импульс попыткам ЕС создать параллельную финансовую инфраструктуру и собственную "евросоюзную армию" просто ради того, чтобы иметь возможность хоть как-то влиять на международную политику в географической сфере европейских интересов и ликвидировать зависимость от капризов внешней политики Вашингтона. Еще четыре-пять лет назад можно было предположить, что американская дипломатия смогла бы — при большом желании и удачном стечении обстоятельств — сколотить какую-то европейскую "коалицию союзников" для очередной военной авантюры, но сейчас, даже если Трамп отправит госсекретаря Помпео лично ночевать у дверей Елисейского дворца и петь серенады под балконом Меркель, вряд ли можно рассчитывать на то, что позиция ЕС по иранскому кризису, да и по всем острым проблемам американо-европейских отношений, поддастся серьезным изменениям.
Но это не все. У иранского кризиса есть еще и экономическая плоскость. С одной стороны, любая военная операция против ИРИ приведет к серьезному росту цен на нефть, что создаст политические проблемы для самого Трампа: его избиратели не любят переплачивать за бензин, и президент часто использует "вербальные интервенции" в Twitter, чтобы попытаться "прижать" нефтяные цены на мировых рынках. С другой стороны, американские компании, которые специализируются на сланцевой добыче, за последние годы стали важным элементом экономики США, а также важными работодателями и налогоплательщиками (причем в "республиканских" штатах), и им нужны сейчас более высокие цены на нефть, так как нынешние — около 60 долларов за баррель — не дают (по оценкам даже западных СМИ) никаких возможностей для прибыльной добычи.
Складывается впечатление, что Вашингтон еще долго будет находиться в шатком динамическом равновесии между войной и миром, причем каждый шаг навстречу какой-нибудь "мирной сделке" (например, увольнение Болтона) будет компенсирован каким-нибудь событием, подталкивающим Трампа именно к войне (скажем, взрывы на аравийских НПЗ и заявления сенатора Грэма). Как долго Трамп сможет держаться на этом "геополитическом канате", непонятно, но если трюк будет получаться на протяжении длительного времени, Россия от этого только выиграет: и в плане сохранения мира, и в плане эволюции цен на нефть, и в плане постепенного ухудшения отношений по линии Брюссель — Вашингтон.
