Что будут знать о Великой Отечественной войне наши потомки? Мнение историка

Мой дед ушел на фронт в 32 года. К тому моменту у него уже были жена и трое детей. Как председатель колхоза, он не мог быть призван. Но тогда в Таджикистане использовали служебное положение не для того, чтобы "откосить" от армии, а как способ обойти бронь от призыва, пишет колумнист Sputnik Таджикистан.

Дед служил командиром пулеметного расчета, дошел до Будапешта, где был тяжело ранен. Домой вернулся в 1946 году. Уж не знаю почему, но предок никогда не вдавался в подробности тех лет. Он не рассказывал о своем боевом пути, не говорил о войне, а на все наши вопросы, как это было, отвечал одним словом: "Страшно".

Лишь однажды его рассказ о лихолетье получился более-менее многословным. Я пошел на хитрость, решив зайти от противного, и спросил о самом счастливом моменте его фронтового прошлого. Морщинистое лицо деда расплылось в улыбке, а блеск карих глаз из-под полуприкрытых век показал, что неказистый подход внука разгадан.

Тем не менее он ответил, и это был его самый длинный рассказ о Великой Отечественной. Дед был дехканином по жизни, и самый счастливый момент в его фронтовом прошлом пришелся на короткий момент затишья, который иногда выпадает в боях. Их полк тогда стоял на Украине.

"Нашу часть отвели на переформирование во второй эшелон, в одно украинское село. Населения там осталось полтора человека, а вокруг была обширная несжатая пашня. И вот мы целую неделю косили пшеницу. Ощущение, будто вернулись домой. Всего неделя, а запомнилась навсегда. Ни стрельбы, ни смертей, просто прежняя мирная жизнь", — улыбаясь, поведал дед.

Отцу в год Победы исполнилось всего 10 лет. Но я до сих пор помню его бурную реакцию на черно-белые кадры кинохроники Парада на Красной площади, когда воины-победители кидали знамена фашистских армий к кремлевской стене. "Швыряй!" — кричал он, плакал и матерился на трех языках. И даже наша мама — перманентный блюститель семейной нравственности — не делала ему замечаний в тот момент.

К стыду своему, должен признаться, что тоже ревел, как девчонка во время просмотра старого советского фильма "Аты-баты, шли солдаты". Помните фрагмент, когда молодого солдата уличили в краже двух кусков хозяйственного мыла? Неопытный взводный требует отдать вора под трибунал, а старослужащий объясняет ему, что от этих злосчастных кусочков зависит жизнь целой семьи. "Не голодали вы, товарищ младший лейтенант", — грустно тянет он, и командир внезапно понимает суровую правду этих слов.

Может, из-за этого я пошел на подлог на школьном смотре художественной самодеятельности, прочтя вместо заявленного произведения бессмертные стихи Константина Симонова о единственно правильном отношении к фашистам. Помните?

"Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей!".

По тем временам это был, как сейчас модно говорить, "неполиткорректный" призыв. Помню ошарашенные лица членов жюри и одинокие аплодисменты из заднего ряда нашего физрука Екатерины Ивановны, бесстрашной санитарки из медсанбата, пропахавшей "пол-Европы по-пластунски".

Мои дети знают, что хребет фашистской гадине сломал Советский Союз, потеряв при этом около 30 миллионов своих граждан. Беда в том, что знают об этом они от меня. В школе уже такому не учат. В некоторых постсоветских республиках Великую Отечественную привыкли стыдливо именовать Второй мировой.

И не находится человека, который бы, подобно тому "комоду" (командиру отделения) из старого советского фильма, во всеуслышание заявил этим новоявленным фальсификаторам истории ВОВ: "Не воевали вы, господа буржуи…".

Возможно, поэтому нынешнее "яблофоно-андроидное" поколение с придыханием следит за лихо закрученным сюжетом "Игры престолов", подкрепленным компьютерными мегаспецэффектами. Но ведь и в этом без сомнения гениальном творении Джорджа Мартина при желании можно отыскать зерна истины. 

"Забыть… Забывая себя, свою историю, мы из людей превращаемся в животных" (Сэмюэл Тарли).