Максим Соколов — для РИА Новости
24 марта 1999 года без мандата Совбеза ООН началась натовская операция "Союзная сила" (участие США в ней носило отдельное название — "Благородная наковальня"). Она заключалась в массированных бомбардировках Югославии, первых бомбежках в Европе с 1945 года. Продолжавшаяся два с половиной месяца — до 10 июня — операция НАТО унесла жизни 1 700 гражданских лиц, в том числе 400 детей, порядка 10 тысяч были серьезно ранены.
Премьер-министр РФ Евгений Примаков, летевший 24 марта в Вашингтон на заранее согласованную встречу с вице-президентом США Альбертом Гором, еще не мог знать, во что обойдется "Союзная сила". Он знал только то, что бомбежки начались, о чем ему сообщил по радиосвязи сам Гор.
Сейчас, спустя 20 лет, повторить разворот над Атлантикой уже затруднительно хотя бы потому, что российские первые и вторые лица в США давно не летают. В лучшем случае — встречаются на территории третьих стран и все больше "побочным" образом, то есть на полях некоего общего мероприятия.
Но тогда это был скандал, причем первостатейный. Немалая часть отечественной прессы сурово осудила Примакова, усмотрев в развороте акт если не холодной войны, то чего-то на этой линии. Опять же прозвучало ставшее с тех пор стандартным "Стоит ли нам умирать за Данциг, то есть за Белград?". Упоминались интересные выгоды, которые мог принести визит, если бы он состоялся: кредиты, инвестиции и так далее. С разворотом же — ничего, кроме взаимной остуды.
Жест Примакова сочли куда более скандальным, чем пасхальные бомбардировки европейской столицы. Даже несмотря на то, что традиция бомбить Белград на Пасху ведет начало с налета люфтваффе весной 1941 года. Но дело не в традиции (мало ли какие бывают совпадения), а в том, что решительная союзная сила была применена без всякого мандата СБ ООН. Хотим — и бомбим, и никому в том не даем отчета. Сейчас этим трудно кого-нибудь удивить, но в 1999 году такая манера ведения дел была внове.
Редкостное простосердечие наших гуманитарных партнеров, отлитое Гавлом в граните лишь в конце апреля, но в принципе понятное еще 24 марта, вызвало сильную реакцию российского общественного мнения, причем реакцию, неожиданную для всех. Впервые со времен перестройки русские вздыбились, а либеральные и гуманитарные заклинания вдруг потеряли свою силу.
Массовые акции протеста у посольства США в Москве, причем акции явно стихийные (об их инспирированности и проплаченности никто не говорил по причине явной глупости такого утверждения), стали для американцев и российских патриотов Америки крайне огорчительной новостью. Еще вчера "мы так вам верили, товарищ Клинтон, как, может быть, не верили себе", а сегодня — антиамериканские манифестации.
Конечно, идейный перелом назревал давно. По итогам 1990-х годов светлый лик рыночной экономики, правового государства, международного партнерства и прочего обернулся впечатляющей задницей. Всего полгода назад — в августе 1998-го — произошел дефолт, знаменовавший, кроме всего прочего, обрушение "единственно верного экономического учения". И тут в качестве последней капли — "гуманитарные" бомбардировки. Ждать, что все пройдет как по маслу, не приходилось.
Конечно, разворот над Атлантикой был очень умеренным ответом. Он только спасал (да и то, наверное, не вполне) национальную честь, ибо продолжить полет, приземлиться и как ни в чем не бывало совершать визит — значило бы публично пройти под ярмом. Этого удовольствия Примаков американским партнерам не доставил. И показал: Россия не совсем раздавлена, сейчас она лишь сосредотачивается — на большее сил нет, — но в будущем партнеры должны понимать, что есть вещи, которые Москва принимать не станет. В избавлении от ига важен и первый шаг, тем более что он самый трудный. Китайцы учат, что дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага.
Так, и Мюнхенская речь, и 08.08.08, и "Крым наш" стали лишь продолжением долгого пути, начатого над Ньюфаундлендом 24 марта 1999 года.
