Избил беременную так, что у нее не будет детей, — истории о домашнем насилии

О семейном насилии пишут часто. И почти каждая история начинается примерно так: "Мы разыскали героев, чтобы поднять эту тему". Мне и разыскивать никого не пришлось — все оказалось рядом. И давать интервью я не уговаривала. Печальные подробности своей жизни эти женщины особо и не скрывают, потому даже имена изменить не просили, пишет Тамара Зенина на Sputnik Беларусь.

Оксана

Делала у моей мамы как-то ремонт веселая хохлушка Оксана. Умело шпаклевала даже самые кривые стены и клеила обои за умеренную плату, потому недостатка в клиентах у нее нет. Как бы между делом Оксана рассказала нетривиальную историю своей жизни. Как отучилась в "бурсе", как приехал в их деревню городской жених и на зависть всем выбрал ее, как практически с первых дней совместной жизни начал пить и периодически ее избивать… Как однажды пришел в общежитие, где они жили, со своим пьяным отцом, и они уже вместе избили ее так, что она написала заявление в милицию.

— Вот здесь все было сине-красное, — указывая на часть лица, вспоминает Оксана и первый раз за весь рассказ действительно тяжело вздыхает. А потом снова продолжает обыденно: — Но заявление я, конечно, забрала — свой же все-таки.

— Это было недавно?— спрашиваю.

— Нет, давно, у нас только первый сын родился, — уточняет женщина.

Сейчас детей у нее трое. У нее, потому что в конце концов после постановки в СОП и угроз органов опеки, что детей вообще могут отобрать, по крайней мере на 6 месяцев, с мужем она все-таки развелась. Но предшествовали этому 15 горьких лет.

— После того случая с заявлением он вас не избивал больше?— продолжаю восстанавливать хронологию непростой жизни Оксаны.

— Как не бил?— искренне удивляется она. — Пил и бил постоянно, — и накладывает очередной слой штукатурки.

— Так вам это, может, нравилось?— подначиваю я ее.

— Как такое может нравиться?! — неподдельно возмущается женщина и сыплет новыми подробностями: — Он и беременную меня бил. Потом закодировался, пару лет не пил, вроде начали жить нормально, потом сорвался, и опять. Я уже точно решила и подала заявление на развод, а тут звонят из райисполкома: "Квартиру строить будете? Ваша очередь подошла". Забрала заявление, стали строить квартиру. Он даже изменился на время, пить перестал, деньги начали собирать, обставили квартиру, ремонт сделали в нескольких комнатах, на радостях Машку родили (дочку, которой сейчас 5 лет), а потом опять все по новой…

И уже соседи в новом доме не стали терпеть наши скандалы, несколько раз вызывали милицию, его забирали на сутки, он возвращался злой, но вроде держался какое-то время, а потом опять и опять… И так до тех пор, пока меня не вызвали в органы опеки и не сказали, что, если я с ним не разведусь, отберут детей. А я своих детей никому не отдам!

Выгнала! Стали жить с детьми для себя. Не поверишь, в кино всей семьей первый раз сходили. Правда, мне много приходится работать, чтобы троих детей кормить и одевать, халтуры почти каждый вечер и до ночи. Но они у меня самостоятельные. Старший сын, ему 14 лет, может и разогреть еду для младших, и даже приготовить что-то. Они со средним братом очень любят маленькую сестричку: и из садика ее заберут, и на улице с ней поиграют.

Глядя на веселую Оксану, вроде бы и хочется сказать — сильная женщина, но как подумаю про 15 адских лет, про то, что пришлось пережить даже не ей, а по ее молчаливому согласию ее детям…

Валентина

Есть у меня подруга Валентина, никогда не видела ее не то что плачущей — даже просто грустной. Когда на меня нападает депрессия, я всегда звоню ей, чтобы "набраться оптимизма". Она воспитывает дочь. Семь лет назад муж избил ее беременную так, что она еле выжила. Потеряла ребенка, больше не сможет иметь детей, перенесла кучу тяжелых операций. Но один положительный момент в этой истории все-таки есть: после того случая тот мужчина в ее жизни существовать перестал. Более того, она сделала все возможное и невозможное, чтобы он исчез и из жизни их дочери.

"А чему хорошему такой человек может научить?" — задает она риторический вопрос, и я действительно не могу найти на него ответ. Если не считать потерянного здоровья, в остальном эта женщина, которую тоже очень хочется назвать сильной, восстановилась, сделала головокружительную карьеру, реализовала кучу проектов и продолжает в том же духе.

А ведь на самом деле, несмотря на разность обстоятельств, все женщины, встретившие агрессоров и тиранов, делятся только на две группы: те, кто их терпит и даже оправдывает; и те, кто, однажды увидев их истинное лицо, раз и навсегда заканчивают отношения.

Лично я полностью на стороне последних. Никакие аргументы вроде "он же отец", "у нас же семья, квартира, машина и т.д." и "никому я, кроме него, не нужна" не могут быть оправданием насилия — ни физического, ни морального.

К счастью, мне не пришлось пережить ничего подобного, но все равно я уверена, что выбор — терпеть или прекратить — это выбор только самой женщины. И если она по какой-то причине делает его в пользу "терпеть", то я отказываюсь ее и понимать, и жалеть.

Знакомо каждой третьей белоруске

Ситуация, из которой повезло выбраться моим сильным духом знакомым, нередкая и даже типичная. По данным общественного объединения "Радислава", которое занимается помощью женщинам, пострадавшим от насилия, каждая третья белоруска подвергается физическому насилию в семье, каждая шестая — сексуальному. 77,3 процента женщин столкнулись с каким-либо проявлением насилия хотя бы раз, 31,6 процента — физическим. 45,5 процента мужчин считают возможным оскорблять партнершу.

Женщина смиряется с насилием почти в 2,5 раза чаще, чем мужчина (33,9 процента против 14,2). Только треть женщин обращается за помощью, столкнувшись с насилием в семье. Каждое четвертое женское самоубийство происходит на почве домашнего насилия.

На общенациональную горячую линию для пострадавших от домашнего насилия за 6 лет позвонили 11,5 тысячи человек. 94 процента пострадавших от домашнего насилия — женщины, 6 процентов — мужчины. Пятая часть пострадавших от домашнего насилия — люди старше 60 лет. В роли обидчиков чаще всего выступают их взрослые сыновья и дочери, страдающие алкогольной или наркотической зависимостью, ведущие асоциальный образ жизни.

В 36 процентах случаев домашнего насилия, о которых рассказывали абоненты горячей линии, дети также были жертвами агрессора. Однако женщины не обращались за помощью в государственные органы — боялись, что детей признают находящимися в социально опасном положении и заберут в приют.

Особую тревогу вызывает увеличение случаев сталкинга (преследования) на протяжении долгого периода (из практики линии — до трех лет) со стороны бывших супругов либо интимных партнеров.

Портрет среднестатистической жертвы домашнего насилия: женщина от 27 до 40 лет (34 процента), состоящая в браке или постоянных отношениях (53 процента) и имеющая детей (70 процентов).

Как обстоят дела с жертвами насилия в Кыргызстане, читайте в нашем материале.