Асель Султаналиева могла бы лечь ничком и зарыдать — настолько трудно складывается ее жизнь. Но она не может себе этого позволить: у нее трое детей, самый младший из которых весит вдвое меньше сверстников. Если срочно не сделать операцию, Амантур совсем зачахнет.
— Расскажите о себе…
— У меня было счастливое детство обычного советского ребенка. Я родилась в Таласе, отец работал старшим инженером, а мама пекарем. В 18 лет я поехала в Бишкек, чтобы поступать в вуз. Экзамены в тот год провалила, но из города уезжать не хотелось. Я поселилась у маминых сестер и устроилась курьером в банк.
— Как вы познакомились с будущим мужем?
— Долгое время мне было не до женихов — постоянно пропадала на работе. Кстати, в банке всегда было много красивых и умных, но незамужних девушек. Однажды подруга сказала: "Тебе уже 28, а у тебя даже парня нет. Давай я тебя со своим двоюродным братом познакомлю". Прежде чем отправиться в загс, мы общались всего неделю…
— Можно ли сказать, что у вас была счастливая жизнь?
— Да, но жилось нам трудно. Дома своего не было, приходилось мотаться по съемным квартирам. Работала в основном я, муж перебивался нечастыми заработками… Только не подумайте, что он ленился!
Чтобы не потерять работу бухгалтера-кассира в банке, я рано выходила из декретного отпуска. С первыми двумя детьми сидела до года, а вот с Амантуром получилось совсем иначе.
— Во время третьей беременности вы чувствовали, что что-то идет не так?
— Сначала все было, как обычно. Потом я пошла на УЗИ, врач долго смотрела в монитор, нахмурилась и сказала: "Боюсь, плод развивается неправильно. Вам надо съездить в Алматы, в частную клинику. Но скажу сразу: это недешево".
Когда Амантурчик появился на свет, кто-то из врачей сказал: "Мамочка, что-то похоже на синдром Дауна". Оказывается, у всех "солнечных" деток маленькие раскосые глазки и приплюснутый носик…
— Вам стало страшно, когда услышали диагноз?
— Нет, я не знала, что такое синдром Дауна. Потом сестренка изучила информацию в Интернете и объяснила, что мой сын никогда не станет таким, как другие дети. Она сказала: "Крепись, тебе придется тяжело". А куда деваться?
Нет, у меня даже мысли не возникло оставить Амантура в роддоме. Врачи об этом тоже не заикались.
— Какие проблемы со здоровьем есть у ребенка?
— Сейчас ему четыре года, и без операции он совсем зачахнет. Страшно представить, но мой малыш может умереть. Такие дети в принципе рождаются слабенькими, а у Амантура еще и врожденный стеноз пищевода: еда просто не проходит по нему, он слишком узкий. Восемьдесят процентов съеденного Амантур срыгивает — оно даже не доходит до желудка. Тарелку смеси сын может есть несколько часов — только и успеваешь ловить остатки еды. Твердая пища вообще под запретом.
Так тяжело смотреть на его худенькое тело: в свои четыре года Амантур весит всего 7-8 килограммов! Ходить он не может. Пытается, но ножки слишком слабые. Ни одной маме такого не пожелаю…
— Могут ли врачи как-то помочь?
— Надо делать операцию, но наши доктора боятся: Амантур слишком худенький, он может не проснуться после наркоза. Нас отправляют в Москву, в Городскую детскую клиническую больницу №13. Оттуда прислали предварительный счет на 252 тысячи рублей, но с учетом всех анализов, лекарств и билетов сумма перевалит за 300 тысяч.
Проживание тоже влетит в копеечку. Я знаю женщину, у которой ребенок с таким же диагнозом. Им пришлось провести в Москве три месяца. К счастью, наша диаспора обеспечила их жильем, а мне-то как быть?
И все-таки люди у нас отзывчивые, добрые. Совершенно посторонние граждане собрали для моего сына 150 тысяч сомов… Да какие они посторонние?! Они мне теперь самые родные!
— У вас ведь случилось еще одно горе — в ноябре погиб муж…
— Да. Я с детьми тогда жила у своих родителей в селе Байтик близ Бишкека. Муж остался в Таласе, сильно по нам скучал. Когда у детей начались каникулы, он не выдержал: "Пожалуйста, приезжайте. Не могу без вас".
Старший сын захотел остаться с бабушкой и дедушкой — я разрешила, взяла с собой только младших детей. Вечером муж встретил нас, а утром ушел на работу. Вернулся с зарплатой: "Вот эти деньги тебе, а эти 500 сомов я в магазин отнесу — должен одному человеку". Помню, как пыталась его отговорить, ведь было уже поздно, 10 вечера. "Не переживай, я только долг верну и сразу приду", — пообещал он.
Я отвела их к родственникам, а когда прибежала к дороге, Бакыта уже увезли в больницу. Там стояла машина, вся разбитая. Видно, водитель ехал на приличной скорости…
Муж пролежал в коме два дня, а 5 ноября его не стало. Дочка очень любила папу, я никак не могла ее утешить. Сына повезли в Талас мои родители, мальчик постоянно спрашивал, что с папой, но они не могли ему сказать. Только когда он увидел юрту и много людей, все понял.
Вы знаете, я столько слез пролила! Мужу было всего 44 года…
— А что тот водитель?
— Он помогает как может. У него самого шестеро детей, я не хотела его засуживать. Мы договорились, что он будет ежемесячно выплачивать нам по три тысячи сомов до тех пор, пока младшему сыну не исполнится 18 лет. На эти деньги сейчас и живем: государство платит на каждого ребенка по тысяче, на младшего — еще три тысячи из-за инвалидности, плюс деньги Азамата — того водителя. Итого 9 тысяч в месяц.
— Обычно люди во время таких интервью плачут, а вы нет, держитесь.
— Куда мне деваться? У меня трое детей, и младший чахнет на глазах. Если я не возьму себя в руки и не добьюсь операции, кто ему поможет? У меня нет страха, есть только цель — спасти своего ребенка.
Мать пятерых детей Айзат Турдубаева отчаянно борется за жизнь. У 35-летней женщины обнаружили рак.
