Закладывал обручальное кольцо, чтобы кормить сына, — бишкекский топ-менеджер

Сейчас Азат Базаркулов — один из самых влиятельных топ-менеджеров страны. Он возглавляет государственную компанию MegaCom (ЗАО "Альфа Телеком"). А когда-то был обычным бишкекским парнем, который полгода вкалывал бесплатно, лишь бы его взяли на работу юристом.

— Расскажите о своем детстве.

— Я родился в Бишкеке. Мама была госслужащей, а папа — инженером. Тогда все мальчишки были воспитаны на фильмах о войне. Так что я, как и остальные, очень хотел стать военным.

Сначала поступил в Суворовское училище, затем в Голицынский пограничный институт под Москвой. Затем СССР рухнул, и мне пришлось вернуться домой. 

— А что изменилось-то после распада Союза?

— Мы заснули как граждане одной страны, а проснулись уже иностранцами. В государстве начал действовать закон джунглей, люди принялись выживать, кто как мог. Больше всего пострадали такие, как мои папа и мама — представители интеллигенции.

Ко мне пришло осознание, что никто никогда ничего не принесет тебе на блюдечке. Всего надо добиваться самому. Я вернулся в Бишкек и окончил Национальный университет. 

— Настолько было тяжело?

— Да. Мы с женой даже называли мое обручальное кольцо "выручальным". Оно не раз побывало в ломбарде! Тогда за него можно было получить 300 сомов, на эти деньги мы покупали маленькому сыну прикорм в молочной кухне. Было сложно, но эти проблемы сделали меня крепче.

— А как вы в то время зарабатывали?

— Шел 95-й год, и устроиться куда-то было просто невозможно. Я нашел работу по объявлению. Полгода был на побегушках, не получая зарплаты. Это нормально, ведь тогда я лишь набирался опыта.

Но способ заработать нашелся — я открыл продуктовый ларек. Тогда только появились шоколадные батончики, они были очень популярны. Каждый вечер я садился в маршрутку, ехал на Ошский рынок и покупал там продукты. Сначала сам стоял за прилавком, потом нанял продавца.

— И что, сразу все пошло гладко?

— Нет конечно. Как-то раз перед Новым годом, когда торговля идет особенно бойко, я приехал в ларек, а тот пустой. Продавщица радостно рассказывает, что приехали какие-то парни и за триста долларов скупили весь товар.

Я рассматриваю деньги и вижу: к долларовой бумажке аккуратненько пририсованы два нуля. Красиво так, не сразу заметно. А тогда кто вообще стодолларовую купюру в глаза видел?! Это сейчас смешно, а тогда мы лишились товара. 

— Вы работали на крупнейшем предприятии "Кыргызгазмунайзат", которое контролировало топливный рынок по всей стране.

— Я стал там работать уже после того, как компания объявила себя банкротом. Это было начало нулевых. Действительно, тогда "Кыргызгазмунайзат" был махиной, которой принадлежали все заправки и нефтяные базы в стране.

Почему все рухнуло? Ну, во-первых, за 70 лет жизни в СССР все привыкли работать по государственному заказу. А тут директорам предприятий понадобилось срочно превращаться в бизнесменов, самим договариваться о поставках, рисковать. Тогда этого никто не умел.

— Как вы, коренной бишкекчанин, уехали работать на юг страны?

— Я устроился начальником юридического отдела в "Кыргызнефтегаз" в Кочкор-Ате. Для кого-то это станет сюрпризом, но в Кыргызстане добывают и нефть, и газ, только в очень небольших объемах.

Я получил большой опыт работы на юге страны, узнал, как там живут люди. В Бишкеке часто сталкиваешься со стереотипом, что жители южных регионов ленивые. Я своими глазами увидел, что это не так! Там люди работают с утра до вечера, возделывая землю.

Интересно, что от южан редко услышишь слово "нет". Тебе всегда скажут "да", но не факт, что это действительно означает согласие. 

— Расскажите о вашем опыте работы в MegaCom.

— Как мы все помним, 2010 год оказался для Кыргызстана очень нелегким. Страну лихорадило, а компания перешла к государству. Нужно было сохранить ее, ввели внешнее управление, где я и работал.

Тогда встал вопрос, как национализировать компанию. Я предлагал передать государству сразу 100 процентов акций. Я юрист и прекрасно видел, что для этого есть основания. Тем более любой желающий мог оспорить это в суде и государство бы вернуло долю. Но тогда национализировали лишь 49 процентов.

Мы выстояли, но политическая чехарда продолжалась. В феврале меня попросили написать заявление по собственному желанию. Так я оставил пост заместителя генерального директора.

Меня пригласили спустя год. Спросили: "Помнишь, ты предлагал передать государству 100 процентов акций? Сможешь?". Я сказал, что постараюсь. Через два года суд постановил: MegaCom полностью переходит в собственность государства. Я свое дело сделал.

— Как вы относитесь к решению продать компанию частному лицу?

— Это правильный шаг. Кроме нас, на рынке есть еще два сотовых оператора, а ведь условия должны быть равными для всех. Когда мы, государственная компания, обращаемся за помощью к местным властям, нам говорят: "Извините, у нас есть антимонопольная политика, закон о защите инвестиций. У нас для всех условия равны!". Хорошо, это понятно.

Но потом государственные служащие приходят и начинают просить спонсорскую помощь: "У вас же денег много, помогайте! В конце концов вы государственная компания". Мы вынуждены ужиматься, менять планы и выкраивать деньги против интересов производства. При острой конкуренции это все очень критично.

Кроме того, о каждой нашей покупке знают конкуренты, ведь мы обязаны размещать всю информацию открыто. Им даже не надо тратиться на коммерческий шпионаж! Все и так знают, какая у нас техника.

Представьте ситуацию: есть рубашка за 1 000 сомов, а есть за 100. Каждый знает, что лучше купить за тысячу, ведь она качественнее и прослужит дольше. А мы обязаны покупать за 100, самое дешевое. Иначе проверяющие органы будут выяснять, почему ты заключил такую сделку. 

— Но ведь так государство останется без предприятия, которое приносит деньги!

— Если посчитать, сколько дивидендов мы платим сейчас, то, продав компанию по нынешней цене, окупим эту сумму на 13 лет вперед! При этом нет гарантии, что через три года MegaCom будет приносить столько же денег: люди постепенно отказываются от голосовой связи, предпочитая пользоваться мессенджерами. 

— Сейчас Национальный банк планирует запретить мобильные кошельки, через которые абоненты могут оплачивать коммунальные счета и покупки с помощью телефона. Вы ведь так много денег вложили в раскрутку этого инструмента!

— Речь не о запрете. Нацбанк хочет ввести ограничение, чтобы люди не могли оплачивать через мобильные кошельки покупки и счета, а также переводить деньги со счета на счет. Их можно понять, ведь регулятор защищает интересы граждан: а вдруг деньги пропадут? Потом к ним же начнутся претензии: "Вы же власть, вы должны были нас защитить!".

Мы предлагаем варианты, собираемся ввести трехуровневую защиту. Сейчас эти вопросы обсуждаются. Дело в том, что и банки не хотят видеть мобильные операторы в этой сфере. Говорят: "Мы и так копейки зарабатываем, а тут еще и вы вмешиваетесь!".

— Часто бизнесмены сетуют, что у нас люди постоянно жаждут пристроить на работу родственников.

— У нас такое есть. И это еще один минус того, что MegaCom государственный. Те же депутаты, те же чиновники говорят: "Ты же государственный? Ну-ка иди сюда". Мы боремся с этим как можем. 

— Чем гордитесь в своей карьере больше всего?

— У нас был спор с одной компанией, аффилированной Максимом Бакиевым. Она хотела отсудить у MegaCom 80 миллионов долларов. Эти средства были получены еще в 2009 году, на них купили оборудование. В 2013-м они подали в суд.

С того момента мы потихоньку стали копить эти деньги на всякий случай. Потом подняли вопрос о передаче средств в бюджет, раз уж они все равно поступили от такого человека. Мы стали судиться с этими ребятами, и в 2017 году суд постановил: передать деньги государству. Для меня это была победа.

Кстати, у Тилека Ахматова, менеджера другой сотовой компании, не менее интересная судьба. Обязательно почитайте, как этот человек сам пробил себе путевку в жизнь.