По случаю 72-й годовщины Великой Победы в рамках акции #ОднаНаВсех мы попросили поделиться воспоминаниями людей, которые детьми пережили страшное военное время.
Толмачева Галина Константиновна (год рождения — 1938)
В 1943 году папа ненадолго приехал домой. Помню, как он подбрасывал меня к потолку, а мама стояла рядом и плакала… Через пару месяцев пришла похоронка — это второй момент войны, который я никогда не забуду. Казалось, что хуже быть уже не может, но мы ошибались.
Наша молодая и красивая мама очень быстро старела. Холод и голод изнуряли невероятно… Помню как-то вечером мама уложила нас со старшей сестрой Надей на печь и говорит: "Девочки, давайте помечтаем. Что вы хотели бы съесть?". Наверное, она думала, что мы скажем про шоколад, но мы в один голос воскликнули: "Хлеба!". Тогда мама встала и отрезала нам целую краюху от буханки хлеба, рассчитанной на неделю. Я быстро слопала свой кусок, а сестра была умнее — не стала.
Потом каждое утро, когда я уходила в школу, она давала мне по четвертинке от этого кусочка, наказывая, чтобы я училась только на "пятерки" — ради победы. Мы вообще боялись получать "двойки" — это казалось таким же страшным проступком, как предательство Родины.
9 мая 1945 года светило солнце. По улицам носились дети с воплями: "Победа!". Потом по железной дороге пошли поезда с солдатами. Они возвращались домой и махали нам пилотками.
Отца мы, конечно, не ждали, но к нам приехал его фронтовой товарищ. Отдал папины письма, которые он так и не успел отправить, и монетку с вмятиной от пули — той самой, которая его убила.
Повышева Лидия Федоровна (год рождения — 1935)
Я хорошо помню день проводов: наши защитники отказывались брать с собой еду, которую приготовили для них матери и жены. Они знали, что мы будем голодать. Некоторые наказывали детям: "Учись хорошо — врачом будешь". Моему братишке отец предрек профессию летчика… А женщины кричали, плакали и… пели песни. Так легче пережить горе.
Потом начались голодные дни. У нас была корова. Помню, мама постоянно говорила: "Если съедим корову, все погибнем". По ночам мы ходили собирать траву и сено для своей кормилицы.
Однажды я нашла дома соль, растворила всю ее в воде и выпила. "Ты же могла умереть!" — плакала мама.
Некоторые женщины уезжали из села, бросали детей, и те погибали от холода и голода. Никогда не забуду, как дети одной такой матери грызли печь… Зимой мы закопали их в снегу, а весной перезахоронили в землю.
По ночам вязали носки и перчатки для фронтовиков. Мама старательно упаковывала их, чтобы в дороге ничего не повредилось. Иногда мы с братишкой спрашивали у нее: "А что будет, если мы не победим?". Она отвечала: "Такого не может быть, прекратите об этом думать! Будет победа!".
О победе мы узнавали постепенно. Сначала пришло сообщение, что наши наступают, а потом я увидела, как в село въехал почтальон на лошади. Нет, он не въехал — влетел! Да как закричит: "По-о-обеда!". Ребятишки постарше сразу загалдели: "Ну все, завтра будет хлеб". Но на другой день хлеба, конечно, как и прежде, не было…
Со временем в село начали возвращаться бойцы. Безногие, безрукие… Мало кто здоровым остался. Они стеснялись выходить на улицу, считали себя не героями, а уродами. Но мы всех ценили и всем были рады.
Сколько ветеранов ВОВ осталось в Кыргызстане, читайте в инфографике Sputnik>>
