Творческие процессы — они более сложны, чем повседневности художника. Я уже об этом говорил. Художником движут какие-то, я бы сказал, больше психомоторные, подсознательные причины.
Для скульптора, особенно для моего типа, который некоторые работы делает десятилетиями, так сказать, практически напряжение изнутри, а не извне.
Когда-то, когда я в 50-х начинал думать о древе жизни, мечтал построить сооружение в 150 метров, в котором разместится ООН. А сегодня вот этот маленький макет стоит внутри Организации. То есть как бы жизнь сделала поправки на утопизм. И, может, в этом есть какая-то правда.
Очень часто обо мне писали, что, например, мои деформации, образы рождены войной. В какой-то степени они, может быть, рождены войной, но это неправильная формулировка. Они не рождены войной, они закреплены ею. Потому что, когда мне мама привезла мои рисунки девятилетние, в них уже оказались кентавры, маски. Я даже об этом забыл. Так что, так сказать, жизнь скорее проявляет то, что в нас заложено генетически или судьбоносно. Во всяком случае, мне так кажется.
