В интервью корреспонденту Sputnik Грузия Анастасии Хатиашвили он рассказал, о чем его книга, о своей жизни, секрете семейного счастья, любви и главном хобби.
Минувший год был для Кикабидзе очень богатым на гастроли. Сольные концерты в Израиле, Монте-Карло, Англии, Казахстане, Прибалтике и Закавказье. Большой гастрольный тур по Украине. Кстати, в Украине, как признается сам Кикабидзе, он поет, когда приспичит петь на русском или когда начинается, его словами, "отходняк".
Но с особым нетерпением Кикабидзе ждет издания своей первой книги под рабочим названием "Они". По его словам, книга фактически закончена и в данный момент ведутся переговоры о ее публикации.
— Почему "Они"?
— Там новеллы про таких "белых ворон". Это очень интересные люди разных национальностей. Люди, на которых держится жизнь. Порядочные до необычности. Я не люблю, когда автобиографические книги пишут — я, я, я, я… А вокруг меня оказалось столько народу, таких вот необычных людей.
Просто сейчас это немодное кино. Сейчас снимают что? Ментов, проституток, сериалы… А это фестивальное кино. Сейчас большой дефицит "новелльного" кино. Раньше его итальянцы и грузины делали, а сейчас почему-то не могут.
— Для вас есть роль?
— Продюсер условия ставит, чтобы я играл.
— Вахтанг Константинович, Данелия как-то сказал, что, если бы вы не стали актером и певцом, то стали бы профессиональным художником или рыбаком. Это серьезно ваши любимые увлечения?
— Правда? (смеется). Это болезнь, да. С детства меня начали таскать на рыбалку. А недавно я ездил в Канаду, на рыбалку. Как раз лосось шел, крупный. Онтарио — огромное озеро. В общем, первого лосося поймал я. А у того человека, который меня приглашал, Бориса, местного, нет слуха. И вечером, значит, они барбекю жарят, икру приготовили. И он сыну моему говорит: "Знаешь, Кока, если твой папа так же поет, как ловит рыбу, значит, он хороший певец". Свое резюме вынес!
Буба улыбается своей фирменной улыбкой и закуривает очередную сигарету.
— А что с рисованием?
— Я хотел рисовать, очень. И рисовал что-то в детстве, в основном карикатуры почему-то. У меня много друзей-художников. И я всегда им завидовал, что они по утрам выползают с похмелья, что-то рисуют, и красиво получается. Я никогда ничего не писал в жизни, тем более стихов, музыки. Прозой не занимался, но сейчас очень быстро пишу.
— От руки пишете?
— От руки, да! Я даже не умею в телефоне находить звонок, чтобы увидеть, кто мне позвонил (ухмыляется).
— Как вы начали писать песни?
— У меня появилась проблема с песнями. Очень многих авторов, композиторов, поэтов, которые со мной работали, уже нет в живых. А среди молодых я не могу найти того, кому интересно писать то, что мне интересно петь. И я сказал жене, давай, говорю, я попробую. Мои с юмором на это дело посмотрели, потому что я этим никогда не занимался. Я, помню, взял две бутылки водки, закрылся и к утру пять песен написал. Человек все время должен чем-то заниматься. Не получится — не получится, но он будет знать. А так догадываться, талантлив ты или нет, — это не дело.
— И все же кино или пение — что вам ближе?
— Пение, наверное.
— Вам не кажется, что в кино вы попали случайно?
— Да! (смеется). Я даже представить себе не мог, что буду сниматься в кино.
А попал Кикабидзе в кино благодаря гениальной грузинской актрисе Верико Анджапаридзе, тете Георгия Данелия. Именно она попросила режиссера попробовать этого "мальчика из Орера". К тому времени Буба снялся в своей первой картине — музыкальной комедии "Встреча в горах" (1966, реж. Н. Санишвили), после которой его не снимали целых четыре года.
Когда я увиделся с Данелия в первый раз, то почувствовал, что ему не нравлюсь. Оказывается, у него главный герой по сценарию был толстый, рыжий и потеющий пьющий человек.
— То есть полная ваша противоположность.
— Так Данелия проверял вас?
— Да, так он за мной наблюдал. И решил, наверное, рискнуть. Назначили меня. Я сказал ему, что-нибудь снимите, потому что я через два дня уеду. И Данелия снял сцену со сватовством — очень серьезная сцена была, тяжелая: Софико Чиаурели, Настя Вертинская. Когда я увидел Серго Закариадзе, у меня ноги подкосились, а я должен был с ним разговаривать. Отсняли. Уехал я в Турцию на гастроли, и через десять дней раздался звонок из советского представительства в Стамбуле: "Срочно прибыть Кикабидзе в представительство". Я думал, кто-то заболел. Прибежал, а там телеграмма лежит: "Поздравляю! Актер Кикабидзе утвержден на главную роль в фильме "Не горюй!". Директор Мосфильма Познер". И мы начали снимать. Я хорошо помню первый день съемок. Данелия достал такой нож из кармана, булыжник взял и начал его точить. И до конца фильма он этот нож точил. К концу он стал, как шило. Я хотел украсть, но кто-то меня опередил (улыбается).
После фильма не "Не горюй!" Вахтанг Кикабидзе крепко сдружился с Данелия и снялся еще в трех его картинах. Как поделился с нами актер, в любимом всеми "Мимино", оказывается, был совсем другой финал. Но он был не угоден советской цензуре.
— Финал целиком был срезан, — рассказывает Кикабидзе. — Он заканчивался по-другому, весь фокус был в финале. В конце фильма, когда Мимино хочет бутылку открыть, пролетая над родиной, начинает дергаться. Стюардесса ему говорит, мол, есть открывалка, зачем вы мучаетесь? А он: "Что вы на меня все кричите?!" Он хочет домой! И потом говорит ей: "Хочешь, я выйду из самолета, Марина?". Или как там ее звали, не помню. А она отвечает: "Нет, не хочу". "А я, — говорит, — хочу". И он выходил… из самолета. А в фильме этого нет.
— И Валико на заднице съехал откуда-то, поскользнулся в заснеженных горах. Мы все это серьезно играли, не улыбаясь. "Привет!" — "Привет!" — "А ты откуда, Валико?" — "Нелетная погода, и я пешком пришел. Я тебе подковы принес" — "А подковы мне уже не нужны. Мы с Бостоном побратались. И они нам теперь подковы присылают. Но гвоздей нет. Ты гвозди не привез?" И идет такой идиотский текст. "Но ты же мне не поручал привезти гвозди!" — отвечает Валико. И, когда Мимино уходит, Петр начинал хохотать. "Чего ты смеешься?" — "У тебя на заднице брюки лопнули!" (он же скатился по горе). "Дурак ты, Петр! — говорит ему Мимино. — Слева у тебя Казбек, справа — Эльбрус. Такая красота, а ты уставился мне прямо в жопу. Оглянись вокруг!" Об этом был фильм…
— Вахтанг Константинович, расскажите, как вам работалось с Фрунзиком Мкртчяном?
— Когда я с ним познакомился, меня поразило, насколько у него смешное лицо, но глаза всегда очень грустные. Это потом я узнал, что у него очень тяжелая жизнь была, что такие драмы происходили: одна жена умерла, вторая умерла, дочь умерла, сын погиб, все… Он после съемки исчезал. Куда он ходил, что он делал, мы ничего не знали. Пьяным я его не видел, утром приходил трезвый на съемку. Но, уже когда мы подружились, я понял, что он пьет. С горя.
Забавный случай был у Кикабидзе с Фрунзиком на съемках в "Не горюй!". Снимали сцену в Мцхета, в соборе. Увидев древнегрузинскую надпись на храме, Фрунзик нашел сходство письменности с армянской и подшутил над Кикабидзе, мол, "и эту церковь тоже армяне построили!?"
Валял дурака Вахтанг Кикабидзе и в школе. Он ленился учиться и, по собственным словам, не раз оставался на второй год. Зато очень любил читать. Эту любовь в детстве артисту привила русскоязычная соседка Рая.
— Ее муж был расстрелян. Она плохо видела, и я помогал ей получать пенсию. В комнате ее стояла одна кровать, один стол, два стула, и все было заполнено книгами. И тетя Рая начала постепенно давать мне их, а я читал. И понял, что это другая жизнь! А сегодня Интернет вытеснил книгу. Молодежь в основном не читает, к большому сожалению. За 20 минут можно по Интернету прочесть "Войну и мир".
— Правда, что ваш отец до войны работал журналистом?
— Да… Он сам ушел на фронт. Его не брали, у него со зрением не очень хорошо было: —8 или —10 было. А отцу было 32 года, по-моему. Как мама мне говорила, он сказал ей: "Мне стыдно ходить по улице". В 42-м получили похоронку, что он погиб.
— Почему вы тогда его так долго искали?
— И вы надеялись?..
— Да. Когда я маму хоронил, царство ей небесное, я его фотографию тоже положил к ней. Как будто отец тоже там.
— Значит, ваша мама на этот мемориал в Керчь не ездила?
— Мама — нет. Я несколько раз был. У моего товарища отец тоже там воевал, но он вернулся. Рассказывал, что около 50 метров от берега море было красное от крови. Такая бойня там была. Вообще Керченская операция — это был такой прокол министерства обороны Советского Союза. Очень много людей погибло, и 70 процентов из них были грузины. По количеству сравнительно с другими нациями — это огромное число.
— Маме, наверное, было очень трудно остаться одной с вами на руках?
— Мама была очень красивая. Все время просили ее руки, но она так и не вышла замуж. Она говорила про отца, что он такой человек, что обязательно вернется.
— До конца жизни ждала его?
— Да.
— А чем она занималась?
— Мама моя была певицей. Ее брат основал в Грузии первый джаз-оркестр, и она там пела. Потом очень много лет пела в государственной капелле. И сорок четыре года — в нашей кафедральной церкви, в Сионском соборе.
— Финансово было трудно?
— Наверное, мама и для вас была богиней…
— Я обожал ее, да. Очень любил ее. Где бы не находился (в поездки я рано начал ездить — лет пятьдесят тому назад, наверное, или больше), если не мог приехать, пересылал деньги через друзей, и они ей передавали их.
Свою супругу, выпускницу училища Вагановой и солистку балета, Вахтанг Кикабидзе встретил на гастролях в Венгрии. Познакомились молодые люди при весьма интересных обстоятельствах.
— После концерта мы собирались, пили чай, обменивались впечатлениями о концерте. Ставки были маленькие очень, но мы себя считали какими-то другими людьми, потому что на нас приходил народ. И жили мы в гостинице в Будапеште. Вдруг, я помню, послышался страшный крик на улице, скрежет автомобильных тормозов, люди куда-то выбегали, выскакивали, бежали — паника. Мы думали, переворот начался. Спустились вниз. Оказывается, убили Кеннеди. И реакция была на это. И моя будущая жена тогда очень испугалась. Я помню, она начала плакать. А я обнял ее и уже не отпустил (улыбается). Ну сколько мы уже вместе? 50 с лишним лет.
— Вы как-то сказали в одном интервью, что, если бы вы вдруг от нее ушли, она бы умерла. Вас связывают настолько сильные чувства?
— Дело, знаете, в чем? Я не люблю бегающих мужиков. Сейчас очень модно — друзья у друзей жен забирают. Конечно, в жизни все бывает. Может человек влюбиться: или она, или он. Но надо всегда помнить, что жизнь короткая. И портить жизнь близкому человеку нельзя. Не только близкому. Вообще никому нельзя портить жизнь!
— Что для вас истинное счастье?
— Ну до сих пор я не понимал это глобально. А в последние годы понял, что счастье — это все-таки спокойная мирная жизнь, наверное. Потому что столько проблем появилось в последние годы, что даже страшно. Настроения нет жить… Отсюда поедешь километров 30-40, там заграждения стоят какие-то. Политика — грязная вещь, очень. И в нашей огромной стране в свое время была создана система, которую переделать очень трудно. Должно, наверное, уйти несколько поколений, чтобы постепенно эта большая, богатая, образованная и умная страна стала бы современной. И очень обидно, что мы этого не увидим. А ведь люди хотят просто жить, чтобы у них была работа, чтобы дети росли. Раньше вот, если вы обратили внимание, десять, пятнадцать, двадцать лет тому назад, когда девушка по улице шла, то ребята смотрели на нее, и глаза горели у всех. А сейчас этого нет…
— Почему?
— О другом думают, понимаете! Думают, где достать, где заработать деньги, как устроить жизнь. Молодежь не оприходована, никто ею не интересуется. И в совокупности все это называется "плохая жизнь".
— А какова ваша формула семейного счастья?
— И во что трансформируется?
— В дружбу, в уважение, во все, что угодно.
— Со временем человек становится родным?
— Конечно. Мать твоих детей. Я написал песню, жене сказал: "Я тебе посвятил песню!". И там такой припев: "Милая моя, мать моих детей, бабушка внуков моих. Я молю Всевышнего первым умереть, чтобы не увидеть слез твоих". Жена сказала: "Ты эту песню петь не будешь!". Я говорю: "Почему?" — "Убери слово "бабушка!" Жалко, хорошая песня была…
— И что, вы так ее и не спели?
— Нет. Зачем обижать?
