Вообще-то по этическому кодексу журналиста я у Ксении Стрельцовой интервью брать никак не должна. Потому что знаю лично: мы с Ксюшей учились в одном классе, а потом и в одной группе в университете.
— Ксюш, а помнишь, в старшей школе ты на олимпиаде по русскому второе место заняла, а я третье? На тебя учителя молились, говорили, что хороший журналист растет. А ты резко как-то в музыку ушла.
— Какой из меня журналист? Ну и что, что я русский язык знаю. У меня куча знакомых, которые очень хорошие журналисты, но пишут с ошибками. Я на журналистику пошла учиться, чтобы знать, как у меня потом интервью будут брать (смеется).
— Я помню, как ты стала вокалисткой группы "Камасутра". Тогда твою фотографию еще и в газете напечатали. Там были такие видные девушки с формами и в мини-юбках и ты — в джинсах, кроссовках и практически без макияжа. Как тебя туда занесло?
— Я всегда хотела петь. И тут меня через знакомых позвали на прослушивание. Я даже не знала, что это за группа и как она называется. А когда меня взяли, отказываться было уже неудобно. Сначала меня тоже пытались ярко накрасить и нарядить в мини. А потом мы отказались от этой затеи и решили, что я лучше буду отличаться.
— Не зря говорят, что нет ничего ядовитее, чем женский дружный коллектив. Вы что-то совсем недолго продержались. Что сгубило группу? Уж не сознание ли того, что каждая из вас самая-самая и достойна только сольной карьеры?
— Нет, просто мы все этот проект очень быстро переросли. Начались сложности с дисциплиной. Девушки могли опоздать на репетицию на час. Ну и как-то распались.
Потом я стала участницей группы "VIP Зона"…
— Какое-то сомнительное название…
— Да, нам тоже не нравилось. Мы несколько дней думали, как назвать группу. И что-то у нас получались такие ужасные варианты, что даже "VIP Зона" показалась ничего себе. Но потом мы, конечно, плевались.
— Это я уже была в группе JAM. Тогда да, у нас было много заказов, в день мы могли давать по два-три концерта за очень неплохие деньги. Но долго мой организм не выдержал — меня хватало максимум на две-три песни, а потом я начинала орать или хрипеть, отказывали связки. Это был большой стресс.
— А под фонограмму ты когда-нибудь пела?
— Один раз много-много лет назад на президентской елке. Мы выступали на площади, был сильный мороз, когда вживую петь просто невозможно. Но я не люблю петь под фонограмму, у меня рот трясется.
— И все-таки не жалеешь, что группа распалась? Может, стоило потерпеть ради денег?
— Нет. Мы были кавер-группой, исполняли только чужие песни. А такое долго длиться не может. Хотелось чего-то своего, а нам приходилось три раза за концерт петь "Моя бабушка курит трубку". Это вообще не в моем вкусе.
— Но ты снова не растерялась и создала еще одну группу — Ginger. Я помню ваш первый клип "Мой мальчик прячет глаза". Знаешь, что меня удивило? Что это девочково-мимимишная песенка, которую исполняете ты и группа брутальных взрослых мужчин. Как они согласились на такое?
— Сама не понимаю. Мне часто говорят, что наши песни получаются слишком детскими. А я не люблю ничего усложнять, люблю говорить слова "мальчик" или "девочка", люблю детские книжки. Так и получается: мы друг друга дополняем.
— А о чем думаешь, когда поешь?
— Проблема в том, что у меня очень хорошее зрение. И если я вижу, что кому-то далеко-далеко скучно, меня это нервирует. Иногда после выступления ко мне подходят те, кто всю песню болтал, и говорят: "Классно выступила, молодец!".
— Помнишь Ленку Щербакову, которая сейчас ведет передачу на НБТ? Она как-то раз наткнулась в Интернете на очень неприятные отзывы. Для нее это была трагедия. А ты как критику переносишь?
Вот, к примеру, пишут, что мы поем слишком девочковое, надо бы, как у Rammstein. А они меня видели? Что мне еще петь?
— А поклонники творчества докучают бриллиантовыми подарками да предложениями руки и сердца?
— Да не особо. Недавно я добавила в друзья в Фейсбуке всех-всех, кто запрашивал. Может, им нравятся песни Ginger и они хотят знать о новостях группы. Хотя мне не нравится, когда человеку скучно и он просто хочет с кем-то поболтать, поэтому пишет мне и пишет. У меня на это не слишком много времени.
— Ну да, ты же еще и на Пятый канал устроилась. Теперь страну будишь. Когда ты стала ведущей утренней передачи, я вспомнила, как ты всегда на пары опаздывала, хотя ближе всех к университету жила. А тут как?
— Тут так не получится. За нами приезжают водители в 6 утра. А они дяденьки суровые. Так что приходится выходить.
— А как ты туда попала?
— Ginger несколько раз там выступала, а потом меня пригласили. Режиссер программы Павел Штельмах устроил мне маленькое испытание: я должна была якобы вести программу, а он в тот момент стоял надо мной и выдавал команды: "У тебя одна минута! Быстрее! Медленнее! Соберись". А потом просто встал напротив меня и стал смотреть в упор, а я должна была что-то там говорить и еще делать вид, что все в порядке.
— Я видела выпуск, когда вы позвали в студию каких-то известных американских танцоров и станцевали с ними кара-жорго в прямом эфире. Зрелище было забавное: ты и другая ведущая Жийде, которые явно знакомы с национальными танцами, Юрий Громов, пытающийся изо всех сил сохранить лицо, и двое афроамериканцев, которые силились повторить эти движения. Это действительно импровизация или все было спланировано?
— Сначала мы решили устроить танцевальный баттл. Но я была против этой идеи. Если бы я вообще не танцевала, то согласилась бы. А так у меня не было шансов против артистов такого уровня.
И тут родилась идея с кара-жорго. За пятнадцать минут до эфира.
— А помнишь, ты долго бухтела, что тебя так сильно красят для эфира, что ужас. Теперь смирилась?
— Да. Даже на улицу выхожу, не смывая макияж. А что касается сцены, то там наличие туши на ресницах ничего не значит. Я как-то пыталась петь на каблуках. Вообще не мое. И зритель сразу понял, что что-то не то. Какая разница, как ты одета, если тебя прет?
— А случалась ли во время эфира какая-нибудь катастрофа?
— Нет, но однажды мой соведущий Юра Громов опоздал и мне пришлось выкручиваться самой. У меня коленки дрожали. А на выступлениях иногда слова песни забываю. Но это не катастрофа: я просто признаюсь, что забыла слова. Люди нормально реагируют.
— А помнишь лучшее свое выступление?
— Не знаю, я себе всегда не нравлюсь. Но когда мы пели во Владивостоке, нам весь зал стал подпевать. Мне захотелось сойти со сцены и обнять каждого. Они такие милашки.
— А много ли в Кыргызстане может заработать певица, преподаватель танцев и телеведущая?
Мы собирали свои гонорары за выступления в копилку. Когда нас позвали на фестиваль во Владивосток, то оказалось, что собранная сумма — это всего восьмая часть от всех затрат на поездку. Пришлось влезть в долги.
— Слушай, а у тебя есть какая-то заветная мечта, что ли?
— Я хочу заниматься музыкой так, чтобы не приходилось еще где-то пытаться зарабатывать на жизнь. Невозможно отработать с девяти до шести, прийти домой и сказать себе: "А сейчас напишу-ка я песню!". Мне часто песня приходит во сне, и если я ее не допридумаю, то уже потеряю. А музыка — это мое все.
