"А мне обязательно раздеваться?" – сначала нежелание снять куртку ради фотографий я восприняла как звездный каприз. Однако через 20 минут беседы в главном зале бишкекского Театра оперы и балета сквозняки стали невыносимыми. Мне-то ничего, я же знаю, что хрипотца в голосе – это даже сексуально. А Асель Бекбаевой нельзя. Оперные певицы хрипеть не должны.
— Такой, оказывается, красивый тут малахитовый зал! Так роскошно смотрится.
— Поэтому здесь всех и хоронят. И, кстати, свадьбы тоже здесь проводят. Так и происходит: утром похороны, а вечером – свадьбы.
— Вы всегда знали, что будете петь? С детства?
— Нет, я долго сомневалась, кем хочу стать, разрывалась между спортом и музыкой. Я делала успехи в легкой атлетике и тренер предрекала мне большое будущее.
— И что перевесило?
— Холодный расчет. Жизнь профессионального спортсмена коротка. Какое-то время ты на плаву, в рассвете сил. А дальше – все. Если повезет, можно будет стать тренером. А так придется все начинать сначала.
— Вы с самого начала стали лучшей в своей группе?
Своей цели я добилась довольно быстро. Уже через год я исполнила роль Амнерис в опере "Аида". Тогда мне казалось, что я все делала безукоризненно. А сейчас я уже понимаю, сколько ошибок я тогда совершала.
— Как известно, нет ничего на свете ядовитей, чем женский дружный коллектив. А уже если этот коллектив еще и творческий, то получается гремучая смесь. Всякие склоки и подковерные интрижки за кулисами – обычное дело?
— В какой-то мере такое есть везде. Но я знаю одну хитрость. Видите ли, интриги отнимают много времени и сил, которые можно направить на работу. Сложно интригами сломить профессионализм. Я во все это не вмешиваюсь.
— Давайте поговорим о вашем зрителе. Кто это – человек, который приходит на оперу?
— Обычно это люди, которые ценят музыку и ходят на спектакли регулярно. Если постановка не удалась, то это сразу сказывается на количестве посетителей.
— Разве можно так просто отличить хорошее исполнение от не очень хорошего? Как же все эти тонкие материи, аспекты, видение автора?
— Опера изначально предназначалась для широкой аудитории. Если зрителю не нравится, то он прав. Отличить хорошее исполнение от плохого может любой.
Именно поэтому на одних исполнителей ходят гораздо больше, чем на других. Кстати, самые большие залы собирают зарубежные исполнители, которые приехали на гастроли.
— Почему? Они лучше наших?
— Кстати, далеко не всегда. Зачастую они вообще ничего особенного не показывают. Но мысль "там лучше, чем у нас" почему-то прочно сидит в наших головах.
— Вы можете назвать бишкекского зрителя благодарным?
— Конечно! Наши всегда бурно реагируют, когда им спектакль нравится. Например, в каждой стране зритель разный. Как-то мне довелось выступать в амфитеатре Аспендосе в Анталии. Собралось 10 тысяч человек из разных стран. Я вышла на сцену, меня ослепили софиты и я совсем не видела того, что творится в зрительном зале.
Я пою и понимаю, что никого нет, все разошлись! Не могли 10 тысяч человек сидеть так тихо. Мне стало очень страшно. И вот я вглядываюсь в трибуны и оказалось, что все на месте. Просто зрители почти не дышат!
— Наверное, уровень организации, свет, технические возможности, декорации за рубежом совсем другие…
— Театр всегда требует дополнительных вложений, он никогда не будет самоокупаться. А наше государство, как известно, не особо поддерживает заведения культуры. Это издалека сцена кажется красивой. На самом деле там все на честном слове.
Техника устарела. Вот этот противопожарный навес уже может обвалиться. Он весит много тонн, и если когда-нибудь это произойдет, то от артистов мокрого места не останется.
— А вообще в театре происходили несчастные случаи?
— Один раз девушка упала в открытый люк, который находился над сценой. К счастью, она выжила.
— Давайте не будем о плохом! Лучше поговорим о вашем самом любимом выступлении.
— Это было во Франции, в Париже. Наши соотечественники узнали, что приедет певица из Кыргызстана. Они пришли на представление в национальных костюмах, а затем преподнесли мне огромный букет цветов.
А дальше случилось что-то невообразимое: их жены увидели, что у меня есть огромный букет, а у других солистов их не было. А их было кроме меня, кажется, восемь. И вот эти люди успели сбегать в магазин и купить ровно восемь шикарных букетов! Можете себе представить, сколько денег они могли стоить в центре Парижа!
— А какие страны вас еще впечатлили?
Когда переводчица увидела, как мы едим, то была повергнута в шок. Слишком много изобилия! Сама она питалась какой-то непонятной кашей. Она не знала, что это такое. Лишь то, что в еде много белка.
— Все-таки театр – это конкурентная среда. Наверняка, много начинающих певиц хотят вас "подвинуть". Вы не боитесь, что Вы сможете остаться без сцены? Представляете ли так свою жизнь?
— То, что вы описали – это нормальная ситуация. Но я живу музыкой, а не театром. Все – во имя искусства.
