Три пронзительные истории кыргызстанцев с ограниченными возможностями

3 декабря весь мир отмечает Международный день инвалидов. Sputnik поговорил с кыргызстанцами с ограниченными возможностями о жизни, косых взглядах и деньгах.

Гулнара Базарбаева — мама четырехлетнего Максата, который не может слышать:

— Я узнала о болезни сына, когда ему исполнилось полтора года. Был шок, стало страшно. Как его лечить, если живем с мужем в общежитии, а денег хватает только на самое необходимое? У меня тогда опустились руки. 

Мы ведь, как и остальные, хотели, чтоб у сына было счастливое будущее, чтобы он никогда ни в чем не нуждался, чтобы у него было все лучшее. Думали, что получится. А врачи сказали, что стоимость операции — 35 тысяч долларов. Сначала был дикий страх, а потом пришли в себя и стали искать деньги.

Отчаяние и сейчас иногда на меня находит. Например, когда наш 4-летний сын болеет и не может показать, что его беспокоит, где болит. Это мучительно.

Общество у нас жестокое. Сын может резко вскрикнуть, на него косо смотрят и делают замечания, мол, у меня мальчик невоспитанный. А я не могу всем объяснить, что он глухой. Ведь он даже не понимает, почему на него злятся, хотя чувствует, что что-то не так.

Я верю, что мы соберем эти деньги и он не останется в мире тишины навсегда. Верю, что он будет ходить в обычную школу, а не специализированную. Верю, что у него будет счастливое будущее.

Таалайбек Садыков — 54-летний незрячий массажист:

— В три года у меня обнаружили глаукому. Давление на глаза было настолько сильным, что они могли вытечь. Я не мог наклоняться, о физических нагрузках не могло быть и речи. Операция помогла ослабить давление, но от слепоты не спасла.

Я перестал видеть свет уже во втором классе. Но мне было не страшно слепнуть. Я учился в школе–интернате среди слепых и слабовидящих и уже был готов к такому исходу.

Но когда покинул стены интерната и столкнулся с реальной жизнью, то оказалось, что я совсем не смирился. Для того чтобы перестать комплексовать, мне понадобилось три года.

В 87-м я поступил в школу по подготовке незрячих массажистов. С тех пор делаю массаж людям. У меня все хорошо: есть работа, жена, двое детей.

Конечно, наша страна не для ЛОВЗ. У нас неровные тротуары, нет бордюров, много открытых люков. Но хуже всего, когда незнакомые люди начинают тебя жалеть вслух — охать, ахать. От этого коробит. Я не хочу вызывать жалость.

Лариса Дубинина — 88-летняя пенсионерка, инвалид по зрению. Мать 60-летнего Владимира с проблемами психики:

— Не знаю, врожденная ли болезнь у моего сына или это реакция на прививку. Но тогда я не осталась наедине со своим горем. Вова постоянно получал лечение по всему СССР. 

Он несколько лет даже работал: были такие специализированные предприятия — клеил конверты, пакеты для муки. Платили совсем немного, но его кормили и за ним присматривали доктора.

Он у меня не был буйным, такой тихий парень. А потом все распалось, сейчас доктора уже не те. 

И вообще, все изменилось. Пенсия эта издевательская, люди только о деньгах и думают. Но это потому, что всем выживать приходится. 

Хотя среди кыргызстанцев много хороших людей. Я сейчас неходячая, да и Владимир уже четыре года не ходит, а только ползает. Так вот один мужчина никогда не берет у меня денег за хлеб: не могу, говорит. А у него самого четверо детей, и я уже не могу принимать от него этот хлеб. К счастью, мне не только он помогает. Люди меня не оставили.